В этот момент послышались зычные выкрики командиров отрядов. Началась раздача оружия. Нам выдали винтовки со штыками и патроны. Пулеметчиков у нас не было, так что "Максимов" нам не дали. Пулеметные команды были у стоящих рядом латышей. Вид наш по сравнению с ними был, конечно, не армейский – все у нас были в штатском, в пиджаках, косоворотках, кто в сапогах, кто в штиблетах, у всех на головах кепки. Разве что я был почти в форме и даже в фуражке без кокарды, не считая надетого цивильного пиджака, прикрывающего скрытую портупею, и ещё было несколько матросов в клёшах, в бушлатах с тельняшками и бескозырках.

Затем началась погрузка в вагоны. Наши вагоны были старой конструкции, двухосные, так называемые "Нормальные товарные вагоны", которые в моей реальности ездили по железным дорогам страны и в Великую Отечественную. Из таких вагонов небольшой доработкой делали известные солдатские теплушки, те самые – "сорок человек, восемь лошадей". Слева и справа от центрального входного проёма в концах вагона были двухярусные нары, один высокий ярус таких же нар находился напротив входа. В центре свободного пространства должна была стоять печка, но её по случаю летнего времени не было, так же как и утепления стен.

Я занял место на лежанке в торце одного из вагонов, постелил шинель, положил вещмешок и баян. Паровоз дал свисток, вагон дернулся. В широкую раскрытую дверь вагона, перегороженную поперёк доской, было видно, как двинулись и стали удаляться здания вокзала. Наш путь на неведомые фронта гражданской войны начался.

Ехали мы долго, больше двух дней. Питались своим, кто что взял, у многих была варёная картошка и немного хлеба. На станциях бегали за кипятком. Спиртного не было: в стране всё еще действовал сухой закон военного времени с Первой мировой, да и за дисциплиной следили строго. Посты выставляли вдоль эшелонов на всех остановках. Стояли, бывало, и ждали, если случался затор железнодорожных путей. Время от времени на станциях заправляли паровоз водой, тоже не быстрая процедура. Мне с баяном пришлось в пути потрудиться, взял инструмент, теперь вот отдувался. И ехать, и стоять было скучно, и мы с баяном играли на остановках и стоянках что я вспомнил: плясовые, русские народные, романсы, вальсы, знаменитое "Яблочко" тоже играл.

https://www.youtube.com/watch?v=mFRvEH1E3JI

Иногда надоедало уступать просьбам, и я говорил: "Всё, мужики, боле не могу, руки устали". Народ понимал по-своему, как на свадьбах гармонист жалуется на пересохшее горло, так "налейте гармонисту!" Если бы я курил, то за время дороги уже скурился бы, столько раз меня пытались угостить табачком, махоркой, цигаркой. Приходилось благодарить и отказываться, не вызывая обид угощавших. Приносили продукты, картофелину, кусок сахарку, отломанный кус хлеба. Подходили и матросы, бывшие в нашем эшелоне. Кряжистый усатый матрос с Балтики как-то спросил: