– Ну, мы на этом и порешили, – продолжил Кайсар, – Предполагалось же, что в храмовом дворе она сразу же в сам храм направится, заранее приготовленную монету там Астарте пожертвует, да и выйдет обратно через ворота, где её и ждут и родоки, и жених. В сад свернуть, если ей это вдруг вздумается уже на территории храмового двора, ей никто ни запретить не может, ни помешать. Если я в нужный момент на месте, то и дело у нас на мази. Договорились мы об этом, обо всём условились, ну и мне ведь задерживаться у неё надолго нельзя – и спалить нас могут, и Доркада на улице ждёт, и в лагерь же не позднее обеда успеть вернуться надо. Успеть-то я успел, и всё бы обошлось, если бы не Слепень с его несвоевременной бдительностью. Не повезло! И сам влип, и ребят подставил...

– Ну, нам-то с Мато за пособничество ему Кербер по трое суток дал, а ему ведь самому все пять, – пояснил Волний, – Хвала богам, хотя бы вызвал нас к себе перед этим и разобрался. Он же хотел вообще неделю Кайсару дать, но мы объяснили ему ситуёвину, и двое суток он заменил ему поркой витисами. Так и объявил перед строем, но экзекуцию проводить Слепню поручил, а у самого дела какие-то срочные вдруг нашлись. А Слепень – ну, это потом-то до нас дошло, что Кербер именно так ему втихаря и велел, а тогда-то мы все просто в отпаде были, – и все трое рассмеялись, вспомнив детали.

– Секли-то меня добротно, с неподдельным служебным рвением, даже витисы пару раз сменили! – Кайсар едва сдерживал смех, – Но как секли? Слепень же, как были мы в полном снаряжении, так меня под витисы и выставил – в кольчуге и подкольчужной тунике. А сечь меня кому приказал? Нашим же девкам! А какие там у них силёнки?

– Ну, у Каллирои-то откуда только нашлись! – заметил Мато, – Да ещё и так и норовила по шее заехать или по рукам, пока Слепень не спалил её на этом и не отстранил.

– Всё никак не успокоится? – я припомнил потуги бывшей "гречанки" завлечь Кайсара ещё с поздней осени, когда предпочтение им финикиянки казалось ещё не столь окончательным и бесповоротным.

– Так, Фильтата, заткни-ка ухи, ты сейчас ничего не слышишь, – скомандовал он супружнице, – Так-то Каллироя – девка ведь отличная, и если бы не моя, то я бы её выбрал с удовольствием. Ну, ещё дулась, конечно, хоть и держала себя в руках, но тут-то ведь для неё не в том было дело, что я в самоход слинял, а в том, к кому слинял. Я ж разве виноват, что Фильтата мне ещё со школы приглянулась? Всё, раскрывай ухи.

– Ну, сдали мы после этого оружие и снаряжение, и засадили нас всех троих в кутузку, – продолжил мой наследник, – Побывали, конечно, и говночистами, и грузчиками – кем только не были, но по сравнению с полевыми занятиями – где-то оно примерно так же выходило. Неприятно, но терпимо, а по срокам нас всё устраивало – нам с Мато уже на чётвёртый день выходить, Кайсару – на шестой, как раз накануне праздника Астарты, так что никаких проблем не намечалось. Были в принципе опасения, что Кербер в увал нас не отпустить может, но на второй день отсидки до меня уже дошло, что и блат в случае чего ради такого дела задействовать не стыдно, и царёныш тоже поддержать обещал. И тут на третий день – мы с Мато как раз двое суток отсидели из трёх – выстраивают на плацу всех наших, выводят нас, ставят перед строем, а префект лагеря песочит нас в хвост и в гриву, потом объявляет, что наказание нам двоим считает справедливым, но за то, что не просто так, а выручали товарища, оставшиеся третьи сутки он нам прощает. Ну и велел встать в строй. Мы уже надеяться начали, что он и Кайсару хотя бы сутки скостит, иначе зачем бы и его вывели, и тут он вдруг как наедет на него! Мало того, ни дня не скостил, так от себя ещё пять суток сверху ему добавил! Кербер со Слепнем – и те опешили, но что они-то тут сделать могли? Только руками развести. О нас – и говорить нечего...