Ответа на эти записки не последовало, и, судя по каллиграфическим киноварным комментариям под другими прошениями, возвращёнными императором в Ланьчжоу, казалось маловероятным, что обращения Ибрагима будут приняты более благосклонно. «Почему меня окружают жулики и глупцы? – гласил один такой комментарий. – Каждый год нашего правления казна пополняется золотом и серебром из Инчжоу, и мы никогда не знали большего процветания».

Тут он, конечно, не ошибался: император знал об империи больше, чем кто-либо другой. И всё же Ибрагим упорствовал. А тем временем на восток стекалось всё больше беженцев, пока Ганьсуйский коридор, Шэньси и Синьин не заполонили мусульмане, не всегда дружелюбно настроенные по отношению друг к другу и ни во что не ставящие китайских хозяев. Ланьчжоу, казалось, процветал (рынки были забиты до отказа, шахты, литейные цеха, кузницы и фабрики выпускали оружие, всевозможную технику, молотилки, ткацкие станки, телеги), но нищая западная окраина города теперь простиралась вдоль берега Жёлтой реки на много ли, и оба берега Таохэ превратились в трущобы, где люди жили в палатках и под открытым небом. Никто из горожан не узнавал своего города, и на ночь все запирали двери, если были благоразумны.

Однажды Кан помогала Ибрагиму разбирать завалы книг и бумаг, кистей и чернильных камней в его кабинете и остановилась, чтобы прочесть одну из страниц.

Историю можно рассматривать как ряд столкновений цивилизаций, и в этих столкновениях рождаются прогресс и новые изобретения. Это происходит не в момент контакта, который часто сопряжён с разрушениями и войнами, но за чертой конфликта, где две культуры пытаются в первую очередь познать себя и восторжествовать; великий прогресс зачастую происходит стремительно – его творят вещи, навсегда меняющие искусство и технику. Мысль процветает, когда люди цепляются за жизнь, и со временем в конкурентной борьбе верх одерживают более сильные идеи, более гибкие, более щедрые. Так, Фулань, Индия и Инчжоу процветают в своей раздробленности, в то время как Китай слабеет от собственной монолитной природы, несмотря на огромный приток золота со всего Дахая. Ни одна цивилизация не может ступить на путь прогресса в одиночку – это всегда вопрос столкновения двух из них или более. Так, волны у берегов никогда не бывают выше, чем когда отток какой-то более ранней волны обрушивается на новую, набегающую, и вода белой стеной взмывает до поразительной высоты. И история схожа не столько со временами года, сколько с волнами в море, накатывающими и откатывающими от берега, перехлёстываясь, рисуя узоры, иногда образуя даже тройные гребни, становясь на время воплощённой Алмазной горой культурной энергии.