– Вы бы не могли уделить мне немного времени, товарищ генерал, у нас оно есть в запасе. До Москвы мы доедем быстро, вас уже ожидают машины, – чекист показал рукою на два черных лимузина «ЗИС», что стояли на бетонной дорожке. Глаза отметили двух сотрудников НКВД у них, а на отдалении и пустой автобус для прибывших – с Гловацким прилетело восемь человек, включая Кузнецова, генерала Егорова, двух политработников, адъютантов и водителя, что числился еще его персональным охранником.

– Вон домик стоит, там комнатенка есть, чего разговор откладывать. – Гловацкий показал рукою на приземистое строение с камуфлированными стенками и крышей, с тремя окнами по фасаду. – Сдается мне, что оно как раз для ожидающих и предназначено. Там можно выкурить по папироске, и никто нам не помешает.

– Вы правы, товарищ генерал. Могу предложить вам чаю, после полета чашечка только на пользу. А члена Военного Совета и замначальника штаба фронта доставят в Москву немедленно. А мы догоним, наш разговор займет от силы четверть часа.

– Постоим, покурим, окрестностями полюбуемся, – раздался спокойный голос Кузнецова, что встал рядом с ним. И бросил напряженный взгляд на Гловацкого. Тот сразу понял – секретарь ленинградского обкома явно в курсе его разговора со Ждановым и Ворошиловым.

– Хорошо, – усмехнулся Гловацкий, указал взглядом на портфель. Член Военного Совета чуть кивнул в ответ – там были бумаги для Сталина, пакет с тетрадью, записи убористые… и убойные. Направляясь вслед за комиссаром, Николай Михайлович сделал характерный жест рукою, предназначенный для Семина и Мишки – они уже побывали с ним в переделках, так что поймут в момент. И, судя по напряженным лицам адъютанта и водителя, знак ими был расшифрован в ту же секунду.

«В доме два-три человека, не больше. Скорее даже один, у него мало людей, которым, безусловно, доверяет. Исключительно подельники. Сам ведь прекрасно просчитал, что могу послать его в три загиба – хорошая вещь есть, репутация называется. А их форму боятся – но тут не авторитет, а страх, фашисты столько генералов и командиров не убили, как эта братия. Как там перефраз Дзержинского – настоящий чекист должен иметь холодное сердце, горячие руки и чистую голову. Это же сколько они народа извели, если даже в XXI веке у них уйма поклонников. Действительно. Как в песенке – хорошими делами прославиться нельзя. Ничего, надеюсь, что возмездие к ним раньше придет и попыток реабилитации не будет!»

Гловацкий кривил губы в недоброй улыбке, идя следом за Кобуловым – видел его фото и узнал сразу. И прекрасно понимал, что теперь из домика один из них живым не выйдет, но сам надеялся, что пристрелит этого упыря раньше. В 2016 году очень много славословий лилось в адрес этих мерзавцев – иронизировали – кого, мол, «кровавой гэбней» называли?! Это защитники правосудия, невиновных не сажали, зря не расстреливали. И вообще – руки прочь от славных органов ВЧК, ОГПУ, НКВД и НКГБ! Какие миллионы расстрелянных, так, тысяч 600, не больше! Так и хотелось сказать – твари, вы вдумайтесь – это же население таких городов, как Иркутск или Ярославль! И почему тогда заправил сих организаций к стенке поставили – Ягоду, Ежова, Берию и прочих их подельников! Без права на реабилитацию! Не Сталин, а именно они раздували массовое доносительство – забыв железное русское правило – доносчику первый кнут!