Словом, если коротко, то следовало переделать остроги в колонии, где преступники должны отработать и стоимость своего куска хлеба, и своей охраны. К тому же, и это в-третьих, Игнашка и тут может поспособствовать «сурьезному народцу», дав им возможность потрудиться там, где требуется определенное мастерство.

Более того, ведь лишние деньги, если человек заработает куда больше положенного на оплату питания и охраны, будут выданы ему к концу срока, так что при наличии желания начать новую добропорядочную жизнь капитал на первое время есть.

Никто не спорит, мужик запросто может вновь взяться за старое, но вдруг уже освоенная им профессия и спокойная вольная жизнь так придутся ему по душе, что он решит завязать вовсе?

Так вот все эти льготы и послабления, включая досрочное освобождение за ударный труд, будут связаны именно с именем Игнашки.

Да лишь за одно это народец не только простит ему переход во враждебный лагерь, но и станет в ноги кланяться, благодаря его за внимание и заботу.

К тому же на первых порах работать ему придется в Костроме и близлежащих городах, где о его темном прошлом не знает ни одна собака. А к тому времени, когда придется переехать в Москву, о нем пойдет уже такая добрая слава, причем без всяких кавычек, что «сурьезный народец» будет наслышан о его деятельности на новой ниве и тоже не решится дергаться.

– Наговорил ты уж больно много всего, – растерялся Игнашка. – Неужто и впрямь на деле…

– А когда мое слово расходилось с делом, припомни-ка? – перебил я его.

Он послушно наморщил лоб, припоминая, но после тщетных усилий развел руками.

– И впрямь не упомню. Твоя взяла.

– Наша, – внушительно поправил я его. – Наша взяла. И ловить «сурьезный народец» тебе ни к чему, ты станешь заведовать только сыском убийц да грабителей из числа тех, для кого людская кровь как водица.

– Сыском… – растерянно протянул Князь. – Справлюсь ли?.. – И вновь вопросительный взгляд на меня.

Очень хорошо. Если он в принципе не возражает против назначения, то детали – ерунда.

– Справишься, – твердо заверил я его. – К тому же мне кажется, тебе в этом должен помочь и твой «сурьезный народец». Помнится, ты сам рассказывал, что и он, случается, страдает от шатучих татей. – И заботливо осведомился, напоминая: – Иголка-то, о котором ты как-то мне рассказывал, выздоровел, после того как его по темечку шарахнули?

Намек Игнатий уловил. Правда, сразу все равно согласия не дал, попросив три дня на раздумье, но я был уверен, что он никуда не денется, и угадал – Князь дал «добро».

А пока Незваныч думал и гадал, я озадачил Еловика, таинственно сообщив ему: