Итого получалось один против, один за и один не пойми в какую сторону, но шансы есть, что в мою.

Однако больше всего я был удивлен, когда увидел четвертого судью. Им был… Дуглас.

Да-да, шотландский пиит, который упорно избегал смотреть в мою сторону, да и уселся весьма скромненько, на самом краешке лавки, робко сложив руки на коленях.

Впрочем, остальные судьи тоже чувствовали себя неуютно. Бучинский, например, сидевший на другом краю лавки, то и дело вставал, чтоб попить воды, а князь Хворостинин столь тяжко вздыхал, что мне стало не по себе.

Даже Басманов и тот вел себя не совсем естественно, не зная, куда деть свои руки и то и дело пытаясь отколупнуть ногтем щепку от столешницы.

Вместо обычного подьячего, которому надлежало вести протокол, раз Бучинский назначен судьей, Дмитрий поставил думного дьяка Афанасия Власьева.

Впрочем, кому ж еще и быть на этом месте, как не «великому секретарю и придворному подскарбию». Помнится, именно так именовалась его должность в Серпухове. Вот он, пожалуй, был единственным из всех присутствующих, кто вел себя естественным образом.

Хотя да, он же дипломат, так что ему сам бог велел. Взгляд непроницаемый, губы строго поджаты, и поди пойми – то ли сочувствует, то ли осуждает обвиняемого.

Поведение Дмитрия было тоже не совсем обычным – слишком много суетился, но его нервозность не в счет.

Единственное, чем он разительно отличался от остальных присутствующих, так это своим настроем. Если у прочих он был, образно говоря, пасмурным, то у государя – солнечным и безоблачным.

– Ни одной лисы, – подвел итог я.

Получив такой ответ, Дмитрий довольно потер руки и заметил:

– Стало быть, сдержал я свое слово, князь?

Я вновь утвердительно кивнул и поинтересовался, кивая на судей:

– Их ведь четверо. А что будет, если голоса разделятся поровну?

– Судей пятеро, но я скажу свое словцо самым последним, ежели оно… понадобится. – И, понизив голос, заговорщически шепнул: – Открою тебе тайну – коль что, так подам его за тебя, токмо боюсь, что глас мой навряд ли тебе подсобит, яко глас вопиющего в пустыне, уж больно они грозны. – И кивок в сторону четверки.

Понятно – снова чужими руками.

Мне на миг стало даже скучно. Хоть бы новенькое что-то придумал, а то все одно и то же.

Однако расслабляться нельзя.

Пока есть хоть один шанс, надо драться, а уж там как судьба…