Светлый фон

И хотя на уступки публично идти было нельзя – американцы понимали, что уступки необходимы. Потому неофициально – была достигнута договоренность о разграничении сфер влияния, о порядке согласования спорных вопросов и урегулирования конфликтов. Американцы поняли, что малые страны Восточной Европы – могут реально столкнуть мир к Третьей Мировой, и что в ней придется участвовать Соединенным штатам. Потому то и были достигнуты договоренности, наблюдать за которыми и разрешать конфликты поручили старым мастерам Холодной войны, которые имели имя на обеих сторонах невидимого фронта. Одним из таких мастеров был Саул Рабинович, еврей из Бруклина…

И хотя на уступки публично идти было нельзя – американцы понимали, что уступки необходимы. Потому неофициально – была достигнута договоренность о разграничении сфер влияния, о порядке согласования спорных вопросов и урегулирования конфликтов. Американцы поняли, что малые страны Восточной Европы – могут реально столкнуть мир к Третьей Мировой, и что в ней придется участвовать Соединенным штатам. Потому то и были достигнуты договоренности, наблюдать за которыми и разрешать конфликты поручили старым мастерам Холодной войны, которые имели имя на обеих сторонах невидимого фронта. Одним из таких мастеров был Саул Рабинович, еврей из Бруклина…

А вот и он…

К подъезду – подкатила новенькая БМВ, выглядящая до безумия дико в этом мире открытых мусорных баков и дыр на асфальте. Из нее выбрался старик, лет семидесяти, но бодрый еще, профессионально осмотрел двор. Конечно же, зацепился на Сауле, тот встал

– Привет, Алексей…

 

Русский повел его на кухню. Конечно же, кухня. Русские все время разговаривают на кухне, это еще одна русская особенность. Другая – русские там же и едят, у них нет разделения на кухню и столовую. Там, среди холодильников и плит – может решаться судьба мира…

– Как ты? – спросил Саул – выглядишь неплохо.

Русский, который ставил чайник, чтобы заварить чай – подмигнул

– Не дождешься. А ты как?

– Сердце пошаливает. А так все нормально.

– У меня есть знакомые. Ты где лечишься?

– В Бетезде.

– В Америке лечиться себе дороже. Лучше езжай в Израиль, там лучше

– В Израиле мне делать нечего.

– Вот как? Ты же еврей.

– Я другой еврей.

Рабинович относился к тем евреям, которые считали, что восстановление Израиля до второго пришествия Мошиаха есть преступление.

– Ну, как знаешь. Что хотел сказать?

– Хотел сказать, что ты неплохо выглядишь.