– Вы же знаете, что говорят про последнего ребенка Рустема-паши…

– Заткнись! – рявкнул враз озверевший Сулейман. Увы, власть его уже была не та, как прежде. Посему приказать обезглавить слишком дерзкого визиря он себе позволить не мог. – Я уже слышать не могу! Дня не проходит, чтобы об этом на каждом углу не болтали!

– Это так. Люди, не стесняясь судачат об этом прямо на рыночной площади. Было это или нет – уже не важно. Люди поверили в то, что ваша внучка родилась в грехе и в ней течет кровь этого удивительно удачливого северного варвара.

– И что с того? Мало ли во что они верят?

– Может быть нам использовать сей плод любви как аргумент в предстоящих переговорах?

– А если это не так? Если она законная дочь Рустема?

– Люди в это верят, а Андреас-паша достоверно не ведает, чем закончилась та ночь. Совершенно точно можно сказать только одно – они были близки. Это подтвердили многие слуги. И это подтвердила ваша покойная супруга на смертном одре, прося ее просить.

– Михримах… – покачал головой Султан. – Ты же понимаешь, что если эти слухи будут использованы на переговорах, то честь моей дочери окажется растоптанной? Уничтожена просто. Как и моя. Как и память Рустем-паши.

– Рустем-пашу и так не любят. Болтают, будто был жаден и людей притеснял. А Михримах можно выставить жертвой. Что, дескать, Андреас-паша так хотел уязвить вас, о Великий, через насилие над ней. Всем же известно, как вы любите и цените свою дочь.

Сулейман промолчал, лишь поиграл желваками да побуравил взглядом визиря.

– Куда Андреас пойдет? Это известно? Из устья Танаиса дорог много. В том числе и сюда.

– Мы пока не знаем.

– Хорошо. Ступай. Сообщай мне все новости, связанные с ним. Повторяю, ЛЮБЫЕ!!!

Визирь откланялся.

И Султан еще с добрый час смотрел на город, который был фактически уничтожен «этим шайтаном» с двумя сотнями бойцов… Смотрел и думал, прикидывая возможные сценарии развития событий. Наконец, что-то решив для себя, он отправился к дочери, что гостила у него во дворце, в том числе и потому, что в Истанбуле больше негде было остановиться.

Ворвался в ее покои.

Прошел в глубь.

Резко отпихнул ее в сторону, из-за чего Михримах упала на мягкую кушетку. И, выхватив саблю, замер перед маленьким ребенком, которому и возрасту было около года.

Малыш сидел.

Но увидев деда встал. Хоть и стоял неуверенно.