Тем не менее даже сейчас на, бесспорно, породистом лице сохранились следы былой, хоть и экзотической для славян красоты. Ратников безо всяких усилий представил, как хороша была она в молодости – той жгучей, быстро угасающей, но невероятно эффектной в краткий период своего расцвета красотой, свойственной южанкам.

Интересно, как она приняла свою судьбу? Брак с князем Святополком явно династический, ее мнения никто не спрашивал – просто отдали замуж в силу каких-то «высоких» договоренностей. Разумеется, женщины в таких семьях с самого детства готовы к тому, что их брак совершится помимо их желаний в угоду политической необходимости, но заменой любви, которую ждут все прочие юные и не очень девицы, для них является будущая власть и те возможности, которые она может дать. А с этим Варваре не слишком повезло: Святополк женился на юной гречанке, будучи сам уже в годах, прожить с ней успел всего несколько лет, после чего оставил молодой вдовой.

Удовлетворил ли ее статус вдовствующей княгини, уехавшей из столицы, более того, постригшейся в монахини? Вряд ли. Даже сейчас, на увядшем лице, ее глаза горели живым огнем, совершенно неподходящим для образа удалившейся от мира и отрешенной от всего земного монахини. Женщина с ТАКИМИ глазами просто не могла оказаться покорной судьбе.

Княжича с княжной в горнице не оказалось, зато кроме княгинь Агафьи и Ольги обнаружилась Евдокия, которую, судя по всему, мать-настоятельница только что расспрашивала или наставляла – во всяком случае, у Мишки создалось именно такое впечатление. При его появлении Варвара, закончив беседу, благословила отроковицу и повернулась к новому гостю. Привычно зардевшаяся при Мишкином появлении Дунька рыпнулась было к выходу, но Агафья придержала ее за локоть и кивком отправила к себе за спину, где та и притихла, безуспешно пытаясь скромно потупиться, вместо того чтобы разглядывать Мишку.

«Как бы не окосела, прости господи… Она-то здесь зачем? Агафье для услуг, что ли?»

Тем временем в ответ на его поклон и почтительное приветствие настоятельница милостиво кивнула, перекрестила гостя и протянула для поцелуя наперсный крест. Голос, чуть надтреснутый, с едва заметным акцентом прозвучал, пожалуй, слишком твердо для женщины.

– Ну здрав будь, сотник Михаил! Наслышана о тебе. Радостно видеть в столь юном отроке доблесть, достойную взрослых мужей. – Варвара разглядывала Мишку, как хищная птица внезапно обнаруженного в своем гнезде незнакомого птенца, словно прикидывая, отобедать им или признать своим. – Тем более, я слышала, в тебе течет кровь достойного рода.