Констанция взяла кастрюлю и в сопровождении одного из офицеров отнесла её на кухню для дальнейшего разогрева. Офицер вошёл вслед за ней и встал у стены. В его обязанности входило не выпускать из виду прошедшие проверку продукты и не допускать никого на кухню.

Однако туда, внезапно, явился начальник всей личной охраны Раттенхубер в сопровождении еще одного офицера. Сразу с порога генерал спросил у охранника кухни:

- Лео, почему ты не сказал мне, что твои родственники остались в Кенигсберге?

Охранник побледнел от страха.

- Я боялся, - ответил он.

- Мне очень жаль, Лео, но теперь тебе придётся все это объяснять Мюллеру.

После чего Раттенхубер подошёл к нему вплотную и потребовал сдать оружие.

Пост на кухне занял другой, более чистый с точки зрения Гестапо офицер личной охраны.

Через тридцать минут Констанция в сопровождении нового офицера подала в комнату номер 5 свой последний обед для фюрера.

В 14.07 с семиминутным опозданием операция пришла в действие.

В 14.20 в узкий коридор фюрербункера быстро вошёл Генрих Мюллер с двумя подручными Таллера. Не доходя до конца прохода, они вошли в четвёртую от конца коридора дверь под номером 6. Это была личная спальная комната Евы Браун, из которой через внутреннюю дверь можно было попасть в соседние с ней покои Гитлера. Мюллер осторожно подошёл к двери в смежную комнату и прислушался. В комнате Гитлера было тихо. Мюллер взглянул на часы и чуть-чуть приоткрыл дверь, чтобы окончательно убедиться в безопасности своего вторжения в апартаменты фюрера. В тишине он услышал лёгкий мужской стон. После этого он смело распахнул дверь, и все трое вошли в комнату. Гитлер, откинувшись на спинку дивана, лежал с широко раскрытым ртом и тяжело дышал. Ева Браун, вытянув ноги, спала на его груди.

Первым делом Мюллер закрыл изнутри входную дверь. Один из вошедших деловито обнажил руку Гитлера ниже локтя и сделал ему внутривенный укол. Второй помощник Мюллера взял со стола тарелки с недоеденными спагетти и бросил их в специально принесённый для этого резиновый пакет. На их место он поставил новые тарелки с тем же содержимым.

- С Евой окончательно решено? – спросил человек со шприцем в руке.

- Да, - коротко ответил Мюллер.

Сразу после этих слов исполнитель достал из своего саквояжа другой шприц и ввёл его содержимое в руку спящей Евы Браун. У неё сразу же начались конвульсии, поэтому ее тело отделили от Адольфа и пару минут крепко удерживали его прижатым к дивану, чтобы исключить всякий шум, который могли вызвать предсмертные судороги мышц.

Не теряя ни секунды, Мюллер распорядился вынести безвольное тело фюрера в дальнюю спальню Евы и стал нервно ходить по комнате.