– У Англичанина один педераст был – его не жалко и прибить, если что. А тут пятнадцать душ живет, перевязать всех без шума… мы с тобой не сможем, если только резать их по очереди… я не хочу. Да и с обходом по квартирам полицейский агент каждый час ходит, не выйдет все равно.

– Что и здесь облом? Ты же утверждал вчера – можно?

– Погоди не спеши сержант, считай сегодня утром мы провели первую рекогносцировку на месте. Ближе к вечеру заберем стволы из тайника и я тебя познакомлю с одним хорошим человеком.

Они спокойно стояли, обсуждали и строили различные планы на будущее, укрывшись от посторонних глаз в одном из пустынных глухих переулков, что в изобилии примыкают к центральным улицам Парижа. Место вроде бы уединенное и тихое – жизнь кипит на проспекте, а сюда не заглядывает никто. Но первое впечатление обманчиво и не стоит ему доверять, если бы Александр прошел чуть дальше, до самого конца тупичка, где расположена благоухающая сомнительными ароматами помойка, то он обязательно наткнулся на того же самого старого бомжа, что ранее попался им на глаза во дворе дома на набережной. Неприметный с виду старичок спрятался за одним из ящиков для мусора и внимательно слушал, ловил каждое слово – жаль варварский язык, на котором общались эти двое, он почти не понимал, но в данный момент не столь важно. Он еще не верил до конца в свою удачу, неужели получилось? Столько времени пришлось ему терпеливо ждать этих русских на набережной Вольтера, того места, что по его расчетам они миновать не могли никак, и вот наконец свершилось, теперь он их уже не упустит. Нет, не награда от императора привлекает комиссара… какое там – теперь уже и бессмысленно на нее рассчитывать, раз уж он сам "дезертировал" со своего поста в провинции и давно объявлен в розыск. В секретном меморандуме Фуше среди прочих полезных сведений указал и сумму, что военное ведомство российской империи выделило на проведение специальной операции, 200-ть тысяч рублей серебром, три с половиной тонны. По текущему курсу один рубль идет за четыре франка, а значит жизнь и талант Бонапарта оценили почти в 800-от тысяч, очень даже неплохо. Серебряный франк образца 1795-го года имел содержание чистого серебра четыре с половиной грамма, серебряный рубль 1810-го года – восемнадцать грамм. Перебрав все варианты, Жавер решил, что раз уж от родного ведомства и горячо любимого императора не стоит ожидать достойной награды за труды, то пусть ему заплатит царь, надо только прижать этого самого Фигнера, куда он денется? Денег у них с собой нет? Полно вам господа террористы шутить, старого полицейского пса не обманешь, он нюхом чует – почти полмиллиона франков где-то здесь в Париже и старина Жавер их возьмет. Такую неподъемную гору золота непосредственным исполнителям акции на руки вряд ли полностью выдали, но худо-бедно до 300-от тысяч франков они в загашнике имеют. С меньшей суммой нечего и мечтать подкупить кого-либо из окружения Бонапарта…