Типовая конструкция моторника плясала, естественно, от давно отработанной конструкции чистого парусника. Ради машинного отделения корпус прибавил в длине до тридцати пяти метров по ватерлинии. Три штатных полудизеля, расположенных гуськом, передавали через расцепные муфты крутящий момент на общий вал, от которого передачи вертикальной колонки вели уже к внешнему валу гребного винта. Конечно, это несколько снижало КПД привода из-за потерь в передачах, зато избавляло нас от дейдвудной трубы под водой, чреватой течью в случае расшатывания её герметизации от вибраций привода или от штормовых волн. На хрен, на хрен! Смешно же в самом-то деле тщательнейшим образом конопатить и смолить обшивку корпуса, чтобы тут же просверлить в нём дыру ниже ватерлинии. Только не с нашим околонулевым ещё опытом строительства винтовых судов. Наработается драгоценный эксплуатационный опыт, и не на одном только вот этом экспериментальном судне, а уже на штатной серии, тогда и над дейдвудом можно будет помозговать, а пока – на хрен, на хрен. Вот этим приводом, да прямым рулём только и отличалось принципиально новое судно от прежней двухмачтовой корбиты. В парусном вооружении уменьшили высоту основных прямых парусов, увеличив дополнительные и сделав их трапецеидальными – добавились небольшие верхние реи, образовав тем самым нормальный второй ярус. Третьего, уже треугольного, решили пока не городить – пущай мореманы и со вторым-то для начала освоятся. Тем более, что добавлялись треугольные кливера и стаксели, позволявшие отказаться от сменных малых латин. В целом оно где-то то на то по полезному грузу за счёт этого и выходило, но усложнялась работа мореманов.

Даже по поводу усложнявших погрузку и разгрузку трюма водонепроницаемых переборок мореманы не ворчали так, как по поводу этих новых треугольных парусов, ну уж очень непривычных им даже по сравнению с уже опробованной латиной. Переборки – это ведь понятно для чего, хоть и неудобно с ними грузить-разгружать, так зато живучесть судна с такими переборками очевидна, а с парусами этими начальственная блажь зачем? И деды ведь под старыми плавали, и отцы, и всё благополучно возвращались, кто Нетона и прочих богов не гневил, и чего тут теперь начальству неймётся, когда всякий видавший виды человек знает назубок, что от добра добра не ищут?

С другой-то стороны новшества – интересны, и уж среди молодёжи находились желающие опробовать их в деле, послужив на таком новаторском судне. Но экипаж ведь в море на ком держится? На просоленных за множество плаваний старых морских волках, а вовсе не на восторженных желторотых юнцах. Они – основной костяк экипажа, но как ты их тут навербуешь, когда они от добра добра не ищут и ко всяким новшествам относятся с опаской? Во-первых, в деле не проверены, а во-вторых, это же переучиваться на них надо, теряя те самые преимущества наработанного с годами опыта, за который прежде всего и ценится матёрый профессионал. И будь ты даже хоть сотню раз большой начальник, будь ты хоть тыщу раз высокочтимый и уважаемый, перед тобой ведь тут не бесправные рабы, а вольные и знающие себе цену люди, и почти каждого приходится убеждать отдельно.