– Мы его увидим? – поинтересовался Мартиал.

– До вашего выпуска мы с почтенным Володей не успеваем. Но с учётом того, что за два ближайших года вы ещё по дальним колониям не разъедетесь – да, увидите. А некоторые из вас и поучаствуют в его доведении до ума, – немалая часть второго курса не без зависти глянула на моего наследника, которому уж точно светило оказаться в числе "некоторых", – Но при этом, ребята и девчата, прошу не забывать, что говорим мы с вами о перспективных образцах на светлое будущее, а не о массовом оружии массовой армии, которой у нас ещё и самой-то нет. Для такого оружия и солдат нужен не какой попало, а грамотный, окончивший хотя бы школу, и эта школа должна быть не сильно худшей, чем та, которую окончили вы сами. Таких школ у нас ещё нет, а нужны будут не одна и не две. И это ляжет в основном на вас, девчата. Вы учитесь здесь практически наравне с парнями не только для того, чтобы понимать будущих мужей и правильно воспитывать своих детей от них – это прежде всего, но не только. Кроме ваших собственных детей вам предстоит отбирать и учить и других, и нужно, чтобы вы умели отобрать правильных и обучить их правильно. Без этого – грош цена всем нашим потугам на технический прогресс.

– Ты говоришь, досточтимый, не о народной школе для всех детей, а об особой и для особых? – уточнила Митурда.

– Да, о средней школе нашего типа. Начальная школа нужна для всех детей, но чтению, письму и четырём арифметическим действиям можно научить и за три класса. И за эти три класса выявить тех, кто способен и подходит для дальнейшей учёбы. Вы знаете по себе и по бывшим одноклассникам, каких детей мы берём, а каких отсеиваем. Чему и как учим – тоже, надеюсь, помните. Учить, конечно, будете не по памяти – будут у вас и учебники, и методички, и наша помощь по любым вопросам. Идея капсюля появилась ещё во время наполеоновских войн, но прошло двадцать лет, прежде чем вояки даже в Европе решились внедрить их в массовом военном оружии. До того считалось, что грубые пальцы солдата не в состоянии удержать такой мелкий предмет. А ещё через десять лет, когда вся остальная Европа ещё продолжала пользоваться дульнозарядным оружием и решала через специальные пули проблему их свободной досылки сквозь нарезной ствол, Пруссия уже внедряла игольчатую винтовку Дрейзе под хоть и очень примитивный, но уже унитарный патрон. К чему это привело в итоге, вы уже знаете. И есть мнение, что возможным такое перевооружение стало благодаря всеобщему школьному образованию. Массовый солдат, способный обращаться со сложным оружием, стал результатом работы не только и даже не столько унтер-офицера, сколько школьного учителя. А в России ещё незадолго до той войны, о которой мы с вами сегодня начали говорить, даже неполную разборку винтовки разрешалось производить только в присутствии унтер-офицера. Считалось, что без него сам солдат обязательно потеряет какую-нибудь деталь. Ну, о боязни отъёмных магазинов к тем же винтовкам в большинстве армий я уже говорил. Даже в английской, где на него решились, в ранних версиях винтовки он на всякий случай пристёгивался к антабке. Так что образованный солдат для прогрессивной армии – не каприз, а необходимость.