Я еще раньше начал замечать некие странности — то ли я стал небрежнее, то ли еще что. Но время от времени одноклассники вычисляли кто в них плюется бумагой, не смотря на все мои ухищрения, учительница стала смотреть на стул, прежде чем сесть на него, а девчонки все чаще стали носить брюки и закрывать раздевалку изнутри.

Я ведь и Петьке подножки стал делать что бы отвлечь училку от стула… А в тот раз он успел увидеть подставу до того, как споткнулся…

Он все-таки зацепился за мою ногу, но не упал как раньше, а теряя равновесие, пробежал вперед… и пробил головой окно.

Петька умер в течении трех минут от многочисленных глубоких порезов на голове и шее. Истек кровью…

А я сбежал. Сбежал не физически, нет. Я спрятался в самое тихое, надежное и безопасное место какое только можно было найти. Мамину утробу.

Еще до моего рождения.

Я сбежал и несколько дней только и делал, что трясся от страха и матерился всеми ругательствами, которые только когда-либо слышал или что на ходу придумывал, лишь бы хоть как-то описать самому себе какой я дебил и недоумок что не замечал всех тех изменений в поведении окружающих.

Они же явно что-то начали чувствовать, хоть я и удалял вроде бы все шалости и перезаписывал день, но видимо что-то все же оставалось. А вдруг в какой-то момент они не забудут? А вдруг я уже сейчас превысил какую-то критическую массу шалостей и не смогу «исправить» смерть Петьки? И что значит исправить?!! Я УЖЕ его убил!.. Я дебил. Я мудак! Я гнида!! Я предатель… (У меня все поплыло перед глазами, пространство будто колыхнулось).

Я предал его ради своих шалостей. И кто я после этого. Пускай даже он этого не вспомнит. Да тем более если не вспомнит! Получается напакостил за спиной друга и доволен?! Да … и … в … на… … … …!!!

Интересно — может это после тех моих спичей в утробе, мама стала так относиться к матерщине? Я вроде и не в слух, но может она как-то почувствовала?..

Не суть. В общем, после того случая я стал намного серьезней относиться к окружающему меня миру, к своим способностям и к дружбе в частности. Нет, я не перестал развлекаться, но делал это намного реже и не так увлекался безнаказанностью. Все-таки имелись опасения, что когда-нибудь я переступлю некую черту, и не смогу исправить содеянное. По крайней мере я для себя это так объяснил.

Ну, а в колледже мне стало интересно не только подглядывать за девчонками. Я не говорю, что красавицы штабелями ложились у моих ног, нет конечно. Да и я не страдаю модельной внешностью. Скажем прямо, я был обычный. Во всем. Кроме того, что я был не обычный (гы).