У нас пока все получается. С некоторых пор это начало меня сильно беспокоить.

Впрочем, получается все в масштабах опытных образцов и малых серий. К тому же, большая часть усовершенствований, новаций, улучшений жизни происходит «в коммунизме», как успели уже окрестить в народе полосу от Питера через Москву на Киев и далее на Одессу. Там собраны лучшие ученые и лучшие мастера, там головные предприятия.

Но даже «в коммунизме» новая стройка неспешная, кирпичная, мелкоштучная. Здание наподобие Саввинковского подворья — большое, сложное, красивое — возводить не меньше трех-пяти лет. Не успеют по здешнему обычаю под крышу до зимы подвести — сразу тридцать процентов прочности снимай, зальет-разморозит. Вот почему выгоднее за лето передвинуть здание, чем разломать старое, а новое несколько лет строить. Стройка вообще куда сложнее войны.

Ладно, полюбовался, и хватит. Сегодня надо еще на полигон успеть, под самый Димитров. Тут не до форсу, некогда пешим ходом день тратить, надо машину вызывать.

Подобравшись к телефонной будке, отстоял очередь человек в десять. Задумавшись, откозырял проходящему отряду пионеров — те ответили с пугающей серьезностью.

Сейчас тут все с пугающей серьезностью. Мы там, в будущем, напробовались, наобжигались. На искреннюю веру через губу смотрим. А тутошние верят, и не только дети, взрослые тоже. Вот же оно, коммунистическое будущее, прямо вокруг: стройка идет, рабочие кооперативы квартиры получают.

Еще бы нет, когда про строительство Соцгорода сняли первый в СССР — да и в мире — видеоблог. И показывали киножурналом по всем городам и весям. Даже на Камчатку забросили дирижаблем, даже в тот самый Анадырь — знай наших!

Правда, смотрели первую серию шесть коряков и сорок пять арестованных за браконьерство американских китобоев, ну и гарнизон Анадырской погранзаставы с аэропортом, это понятно. На вторую серию собралось триста коряков и столько же чукчей, которые немедленно подрались за места. Третью и последующие девять серий смотрели больше тысячи местных и отбывшие наказание, но не уплывшие браконьеры. Интересно им стало, чертям небритым, понимаешь…

Очередь передвинулась еще на двух человек: явные командировочные с фанерными чемоданчиками, потертые костюмы, заляпанные туфли, мятые от ночевки в поезде кепки. Выговор с мягким «г» — ростовчане, наверное.

Трудами «Дирижаблестроя» и Наркомата путей сообщения страна понемногу объединялась. Правда, очень уж понемногу и не так, чтобы очень уж охотно. В первой части той самой статьи, для продолжения которой я с утра справку составлял, товарищ Сталин сокрушался: