Но с каждой веткой изменения множились. Так, из третьей ветки в общую копилку попали развитые карантинные правила, мощная гигиена задолго до венского непризнанного доктора. А еще героическая поэзия эпохи Жанны, а еще движение: "Жанна должна умереть", потому что ее именем якобы прикрывалось грязное завоевание Америки оспой и холерой. Ну и сама Америка сделалась франкоговорящая. Идальго и джентльменам там не осталось почти ничего.

Четвертая ветка обрушилась черно-зеленым градом. В четких решетках, в законах Пяти Приоратов цветом папоротника в июньской ночной чаще вспыхивал неяркий свет любви – любви как понятия, невысказываемого словами; тут я понял, что пытались выразить все поэты-лирики, и что видели они хотя бы раз в жизни, "очутившись в сумрачном лесу", и что ничего внятного тут не скажешь, а просто вынесешь ощущение; все с тобой произошло не зря и не даром, а во имя этого вот, осязаемого и вечного; жаль только, что невыражаемого словами…

Четвертая ветка – накануне Колумба, одна тысяча четыреста девяносто первый год. Она уже напрямую следовала из третьей ветки, а та из второй, когда Орден Рыцарей Храма перебрался в Америку, уходя от преследований авиньонского папы и Железного Короля, Филлипа французского, четвертого этого имени.

На четвертой ветке возникла громадная империя Пяти Приоратов, с великолепной для того времени наукой. Например, для почтовой связи через необозримые просторы между Тихим Океаном и Атлантикой, храмовники оставленный мной планер снабдили мотором. Логично: с хорошим мотором и ворота полетят. Однако, по слабости механической технологии, получилось у них, что единственный реалистичный двигатель – реактивный, там никаких вращающихся деталей нет, особенная точность не нужна. Собственно, я им из этих соображений технологию ракетных ускорителей и оставлял. Но…

Но, намучившись с одноразовыми ракетами, в четвертой ветке храмовники вместо поклонения Бафомету и банкирства изыскивали многоразовый реактивный мотор. Единственно возможным показался им двигатель испарительный: для всего остального требовались очень уж термостойкие стали. Что ж, книжники и философы, ведомые, ясное дело, лично господом богом, подобрали подходящее рабочее тело.

Ртуть.

Ага, вот и я вздрогнул.

Температура кипения ртути – хоть руками грей. Плотность рабочего тела больше, чем у стали, значит, и отдача хорошая. Парообразование начинается почти сразу, давление от нагрева зависит плавно, аккуратно, никаких тебе рывков тяги. В общем, идеал. Ну, если не считать, что пары ртути ядовиты, как мало что.