Поле было усеяно трупами и ранеными.

И буквально к вечеру дня "Люблинского избиения" примчался гонец на взмыленном коне.

— Беда князь! — упал он перед сыном всея Руси Всеволодом Юрьевичем, кто собственно официально командовал армией, самому царю, теперь вроде как не по чину.

— Что случилось?!

— Батый!

— Ах ты ж падаль! — ругнулся Олег. — Что половцы?!

— Была битва, но они татар только ненадолго задержали.

Куманов только взвыл. Хан Батый вторгнется в пределы Русского царства раньше чем Первый легион вернется. Не успеть им. Воронье княжество Батый точно успеет стоптать и из мести и ненависти не оставит никого живого.

Этого допустить было нельзя. Но вот как это не допустить Олег не понимал.

Куманов вскочил на коня.

— Добей их княже, не щади никого… Как не стали бы щадить они никого из нас. Чую я, сговор это меж папистами и монголами…

— Сделаю, — кивнул Всеволод. — А ты что же?

— Есть у меня одна мыслишка… другого способа все равно нет.

И ничего больше не объясняя Олег со своей свитой помчался назад загоняя конец.

Полторы тысячи километров Олег преодолел за двадцать дней. Скачка была невероятно выматывающей, но он ее выдержал, так как в Сынтахстоне была его жена и дети.

И вот когда он доскакал до своего княжества, город вот уже как месяц находился в осаде, но все еще держался.

В двух местах стена была разбита, монголы все же притащили свои баллисты, но защитники вовремя успели поставить внутренние стены образывовая своеобразные карманы напротив ожидаемого места прорыва, благо что архитектура домов это позволяла.

В город Куманов проник по тайному подземному ходу, когда уже стемнело.

— Олег! — бросилась ему на шею Чири. — Я знала, что ты придешь!

— Конечно приду!