Гости, посидев немного для приличия, уже укатили дальше по своим делам, а Сергей потерянно бродил по дому, переходя из комнаты в комнату, прислушиваясь к своим ощущениям. Почему-то только сейчас он впервые почувствовал, что пути назад в то прошлое-будущее для него нет. И даже если вдруг случится чудо и ему вдруг представится шанс вернуться обратно, он просто не сможет этого сделать, ну разве что ненадолго, повидать мать и бабку. И сразу назад. Теперь это его мир, в который уже начал врастать корнями, и представить себе, что когда-то жил по другому, становилось все сложнее и сложнее. Вот уже пять лет живя в шестнадцатом веке, он тем не менее чувствовал себя здесь гостем. Друзья заводили семьи, строили дома, обрастали хозяйством, а он все не мог остановиться. Жизнь была сплошным приключением, иногда опасным, иногда веселым или романтическим, но всего лишь приключением, и всякие бытовые мелочи были лишь мелочами не заслуживающими большого внимания.

Сергей подбросил на ладони туго набитый кошель, усмехнулся своим мыслям. Деньги. До сиих пор он даже не испытывал в них особой нужды. Зачастую и домом то для него служили полотняная палатка или индейский вигвам, а кусок зажаренной на костре дичины или миска солдатской каши вполне удовлетворяли насущные потребности в еде. Уезжая, Ляшков как-то неловко сунул ему в руки весело позвякивающий серебром кожаный мешочек и предупредил, что здесь полковничье жалование за полгода. За остальные четыре, отдаст позже, по мере поступления наличности в княжескую казну.

От философских размышлений, отвлекла его новая экономка, сообщившая, что обед для господина будет готов через час, а сейчас, Ольгерд уже подготовил баню.

ГЛАВА 13. В ней наш герой в очередной раз убеждается, что инициатива бывает наказуема

ГЛАВА 13. В ней наш герой в очередной раз убеждается, что инициатива бывает наказуема

В просторном, богатом шатре Великого Князя шел военный совет. Битый час собравшиеся в шатре воеводы сначала чинно и степенно, а потом уже с шумом, бранью и взаимными упреками обсуждали план дальнейшей компании.

Московское войско огромным разношерстым лагерем стояло на правом берегу Волги в устье впадающей в нее реки Свияги в двадцати шести верстах от Казани. Командовавшие пехотой князья Бельский и Ростовский сразу после высадки рвались вперед, считая, что располагают достаточными силами, чтобы взять город, не дожидаясь князя Холмского с конными полками. Противостоял им герой Ливонской компании Дмитрий Васильевич Щеня, призывавший наступать с оглядкой, да опаской, сильно не зарываясь, а то ведь татарин враг хитрый и умелый, по зубам крепко дать может. Вот только оставался старый воевода со своим мнением в явном меньшинстве. Шутка ли сам Дмитрий Иванович Углицкий, брат великого князя, поддерживал сторонников лихого наскока. И будь их воля, двинулись бы, как и в нашей истории наплевав с высокой колокольни на разведку и боевое охранение, чинясь друг перед другом, кто главней, да кто важней. И разгром русских, скорее всего, был бы неминуем. Но к счастью, общее руководство походом находилось в твердых руках осторожного Василия, а он ничего подобного допускать не собирался. Взялся за дело самым серьезным образом, полностью отказавшись от попыток взять столицу ханства лихим набегом, готовился к войне долгой и основательной. Планов у него было, что называется громадье и Казань конечным пунктом в них не была. Вот и сейчас он загадочно помалкивал, наблюдая за своими распалившимися полководцами.