— А где тут Боятся без рабочих рук остаться? — не сдавался Фред.

— Если слишком много народу уедет, так рабочим платить нужно будет нормально, а не как сейчас — за еду работают.

— С Севером разобрались, — согласился внимательно слушавший дядю Рональд О,Брайен, — а с Конфедерацией почему так?

— Мальчишки…, — если слышно пробормотал Папаша, и уже громче, — тоже боятся. Начнут приезжать к ним те солдаты из англосаксов, что за Союз воевали, осядут. А лет через пять-десять северяне уже в большинстве будут. Да со своим виденьем мира. Дальше объяснять?

— Нет, дядя, всё понятно! Переворот.

— Почему ирландцев да поляков в КША привечают, разъяснять нужно?

— В Конфедерации привечают, потому как в Союзе гнобят, так? Даже если кто и не разделяет идеалы Юга, то вряд ли снова захочет воевать за Север. С таким-то отношением…

Через несколько дней после этого разговора, в газетах развернулась травля чернокожих, и без того поставленных фактически вне закона. Обвинялись они в самых страшных грехах, порой совершенно абсурдных.

До середины апреля ситуация с неграми искусственно подогревалась. На улицах Нью-Йорка можно увидеть ситуации, когда нетрезвые мужчины расправлялись с чернокожими образцово-показательно, на глазах у полиции. Те не вмешивались, даже если негров вешали на фонарных столбах… Мужчины эти, что характерно, из личной дружины мэра.

Вскоре их примеру начали следовать уже и обычные горожане. Не все после войны сохранили душевное здоровье… Чёрные побежали, их группы сопровождали группы вооружённых лояльных граждан, стреляя по любому поводу.

В Нью-Йорке большая их часть вербовалась в Канаду, пусть даже условия контракта стали вовсе уж кабальными. Разлучали семьи, мужчины и женщины отдельно… Но вариантов у негров не осталось: по слухам, в глубинке их попросту убивали.

Глава тридцать девятая

Глава тридцать девятая

В штаб влетел белобрысый мальчишка из Молодой Гвардии.

— Сэр! — он навытяжку встал перед Фокаданом, пытаясь изобразить военную выправку. Передав зажатую в потном кулачке записку, Гвардеец потерял серьёзность и снова стал мальчонкой лет восьми, которому старшие товарищи дали ответственное поручение.

— Спасибо, солдат, — серьёзно сказал Алекс, на что мальчик просиял щербатой улыбкой, стукнул босыми пятками друг о друга и умчался, подпрыгивая. По мере того, как попаданец читал, лицо его делалось всё более хмурым.

— По коням, — коротко сказал вестовому, — нападение на склад, поднимай дежурный взвод. Да… Гатлинги тоже брать, экипируемся по полной.

Через пять минут полсотни верховых одвуконь при четырёх странноватых повозках, вышли на рысях из Медовых Покоев.