Небесный отец… Знаешь, это либо мой папа, либо Бог. Когда меня заносит в эти дебри, я предпочитаю не уточнять. Я человек не религиозный. Один парень, который обычно стоял на Пиер-Хед… там стояли всякие проповедники: «Католическая вера – единственная верная!» А кто-то рядом: «Протестантизм – единственная правильная вера, не слушайте его, братья!» И ты думаешь: «Хм, е-мое, кто-нибудь из них вообще знает, о чем говорит?» Но жизнь и пережитое меня научили верить в… не знаю… в доброту, в добрый дух, которым противостоит заигрывание со злом. Думаю, люди персонифицировали добро и зло. Так что good, добро, превратилось в God, «Бог», потому что выпала бува ‘o’, а в слово evil, «зло», добавили ‘d’, и оно стало называться Devil, «Дьявол». Такая у меня теория. Не стоило начинать со мной разговор о религии. Боже, это ужасно, я могу часами трепаться! Да, такая у меня теория, что люди его персонифицировали: типа если будешь вести себя плохо, этот чувак тебя заберет. И мы такие: «О, надо слушаться, потому что на небесах сидит большой мужик с бородой, вдруг священники знают что-то, чего мы не знаем». Между тем если ты скажешь [голосом восточного гуру]: «Нет, это дух доброты, сын мой», тебе ответят: «Да отвали». Такое людей не привлекает. Я не большой фанат религии, поэтому «небесный отец» – это как «мать Мария»: мою маму звали Мэри. В Let It Be поется: «Мне является мать Мария». Это было правдой, я переживал тяжелые времена, период был довольно трипповый. Много чего происходило, и иногда это бывало немного странно. «У-у-у-у, да что ж такое делается?» Ну, и наркотиков вокруг было много. Можно было сказать: «Мне приснился сон с мамой, и он был очень утешительным». Она умерла, когда мне было четырнадцать, и время от времени она мне вроде как являлась: «Привет, сынок, как ты?» – «О, ты здесь! Ух ты, я думал, ты умерла!» Это ужасный сон. Не знаю, живы ли еще твои родители, но моих уже нет, поэтому случается такое. И с моим папой так же: «Отче небесный, взгляни с вышины…» на эту любовь. Но это вполне может быть и Бог.

Небесный отец… Знаешь, это либо мой папа, либо Бог. Когда меня заносит в эти дебри, я предпочитаю не уточнять. Я человек не религиозный. Один парень, который обычно стоял на Пиер-Хед… там стояли всякие проповедники: «Католическая вера – единственная верная!» А кто-то рядом: «Протестантизм – единственная правильная вера, не слушайте его, братья!» И ты думаешь: «Хм, е-мое, кто-нибудь из них вообще знает, о чем говорит?»

Но жизнь и пережитое меня научили верить в… не знаю… в доброту, в добрый дух, которым противостоит заигрывание со злом.