— Что вы можете сказать в оправдание действий танковой армии?

Командарм не стал вдаваться в объяснения, предложив заслушать командира 6-го гвардейского танкового корпуса генерала В. В. Новикова. Он, мол, имеет предложение, заслуживающее внимания.

И. С. Конев спросил:

— Вторично слушать его решение? Или генерал Новиков имеет что-то новое? Не думаю, что старый солдат и командир не уверен в своем прежнем решении или стесняется доложить свои соображения, продиктованные последними обстоятельствами. Я его очень хорошо знаю. Это опытный генерал.

Несколько смущенный такой похвалой, Василий Васильевич тут же четко доложил план действий корпуса, который был выработан в нашем штабе. Осуществление его должно было повлечь за собой изменения в действиях всей 3-й гвардейской танковой армии.

— Относительно армии может доложить командарм. А что касается выхода вашего корпуса в тыл львовской группировке, то хотелось бы знать также мнение начальника штаба армии генерала Бахметьева. По-видимому, в штабе уже известно о вашем предложении и там обмозговали его.

Генерал Д. Д. Бахметьев уверенно доложил, что план ком-кора Новикова в основе своей соответствует обстановке. Но тут же высказал сомнение: будет ли оправдан риск посылать 6-й гвардейский танковый корпус в столь далекий тыл. Надо бы выработать коллективное мнение.

Маршал И. С. Конев, пристально вглядываясь в карту, вполголоса посоветовался с П. С. Рыбалко, а затем объявил:

— Разделяю мнение генерала Новикова. Готовьтесь, Василий Васильевич, к выполнению выдвинутой вами же задачи. Я утверждаю ее. Она повлечет за собой коррективы в действиях всей танковой армии. Но об этом будут указания командарму. Вы свободны.

Такой, по-настоящему творческий совет командующего фронтом с подчиненными ему генералами и офицерами ободрил каждого из нас. Маршал не просто диктовал волю, а вызывал всех присутствовавших на смелый, откровенный разговор, чтобы найти самый разумный выход из трудной обстановки, который после детального анализа был воплощен в приказ, требовавший безусловного выполнения тысячами и тысячами бойцов и командиров. Командующий держал руку на пульсе боевой жизни фронта и стремился безошибочно определить его биение.

Последующий ход событий показал, что решение было правильным. В тех условиях дальнейшее наступление армии на Львов с севера действительно было нецелесообразным. Генерал-полковник П. С. Рыбалко позднее, при разборе действий армии, так оценивал положение:

«Овладение городом Львовом могло быть решено здесь ценой больших потерь, и армия не имела бы возможности наступать дальше. Поэтому… было решено выйти из боя и совершить марш-маневр. Расчет на кавалерийский наскок не всегда хорош, можно заскочить и не выскочить. История знает не один пример, когда армии пытались овладеть Львовом с этого направления. В 1920 году Первая Конная армия брала Львов также с направления Жултаньце. Тогда тоже обходили Львов. В 1939 году немцы пытались брать город с этого направления (с севера). 10 дней держали осаду, но город не взяли. Наше решение (П. С. Рыбалко имел в виду обход города с запада. — И. Я.) считаю правильным. Не проливая крови, мы заперли все выходы из города, разгромили тылы противника…»[115].