1824

Из числа бежавших за Кубань кабардинцев один знатнейший между князьями в сопровождении нескольких известных разбойников приехал ко мне в Дагестан. Начальник штаба предупредил меня, что князь Аслан-бек Биесленев имеет поручение от прочих предложить мне условия, на коих готовы они возвратиться на прежнее своё жительство.

Я вызывал его одного, желая, чтобы он как человек по способности своей могущий быть полезным правительству, переселился в Кабарду, но ни с кем из прочих не почитал я приличным входить в переговоры.

Встретив в нём человека, более многих кабардинцев здравомыслящего, легко мне было вразумить его, что уничтожительно было бы для меня допустить условия с людьми, нарушившими данную присягу в верности государю; что виновные должны просить о прощении, а не предлагать условия; что могут надеяться на великодушие правительства, готового оказать оное раскаивающемуся; что несправедливо было бы предоставить бо́льшие выгоды изменникам пред теми, кои, не оставляя земли своей, покорствуют правительству и его распоряжения выполняют беспрекословно.

Не страшил я угрозами виновных, но не скрывал от них, что не до́лжно терпеть пребывание их близко границ наших, дабы примером безнаказанности не одобрили к злодеяниям людей неблагонамеренных.

Нелепые желания кабардинцев состояли в следующем:

1. Возвратиться в свою землю не иначе, если правительство уничтожит устроенные в 1822 году крепости и удалит войска с гор.

Это значит иметь средство продолжать прежние злодеяния, не подвергаясь наказанию, иметь в горах убежище.

2. Разбирательство дел оставить во всём на прежнем основании, то есть в руках священных особ.

Это происки мулл, самых величайших невежд, которые из всех исповедующих закон мусульманский, как будто для того собраны в Кабарде, чтобы славиться мудростию своею между людьми ещё большей степенью невежества омрачёнными.

Князья кабардинские первое между таковыми занимают место. Кабардинским князьям потому выгоден шариат или суд священных особ, что они, пользуясь корыстолюбием их, в решении дел всегда могут наклонять их в свою пользу в тяжбах с людьми низшего состояния.

Закон мусульманский хотя признает все вообще состояния свободными, но священные особы, удаляясь сего правила, полное действие шариата допускали в разбирательстве дел между князьями и знатнейшими фамилиями узденей, а простой народ, когда требовала польза знатнейших и богатых, всегда был утесняем, и бедный никогда не получал правосудия и защиты.

Возобновления шариата выпрашивали у меня кабардинские князья и уздени, оставшиеся под управлением нашим, с тем, чтобы дела простого народа разбираемы были по российским законам.