И вот тогда я начинаю говорить. Например, о том, что в первом классе того же самолета, которым летела я (в хвосте, с багажом студентки), путешествовал один из видных членов Медельинского картеля. Его сопровождал партнер, отвечающий за отмывание денег, происходящий из одной богатейшей еврейской семьи, проживающей в Колумбии. Приземлившись во Франкфурте, оба они беспрепятственно миновали таможню, в то время как все полицейские сбежались проверять мои чемоданы. А вдруг подружка или экс-любовница седьмого в списке самых богатых людей планеты везет с собой килограмм-другой кокаина, рискуя получить десятилетний тюремный срок для того только, чтобы заработать лишние пять тысяч долларов на новое платье от Валентино или Шанель?

Если Герман Кано до сих пор не знает главных «капо» и людей, отмывающих для них деньги, значит, секретные службы Колумбии не расположены делиться с ним этой информацией. Полагаю, что иностранные отделения Административного департамента безопасности имеют своих информаторов в авиакомпаниях, которые сообщают нужным людям, когда я полечу. Те передают эту новость дружественным торговцам наркотиками и в назначенный день они превращают меня в приманку, чтобы отвлечь иностранные спецслужбы. Так происходит всякий раз, когда я вылетаю из страны, и вряд ли может быть простым совпадением.

Я добавляю, что колумбийские полицейские-борцы с наркотрафиком в течение многих лет состоят на зарплате в Управлении по борьбе с наркотиками США. Я не собираюсь выспрашивать, получает ли УБН материальное пособие от Интерпола. Но я обращаю их внимание на то, что, вполне вероятно, полиция одной рукой берет деньги от своих европейских коллег, а другой – у наркобаронов.

– Скажите, чем я могу вам помочь. И прошу, чтобы мне выдали паспорт или иной документ, с которым я могла бы выезжать за границу так, чтобы в АДБ не знали точных дат. Все это я делаю по убеждению, исходя из своих принципов, и не собираюсь просить у вашего правительства убежища, работы или денег, ни цента. Единственная проблема в том, что я поклялась никогда не видеть никого из этого бизнеса, а источником новых данных может для меня стать только один человек, бывший наркоторговец. Но он очень хорошо осведомлен.

Вот так действия глав двух крупнейших наркокартелей и обвинения секретных служб Колумбии подталкивают меня к сотрудничеству с международными организациями по борьбе с наркотиками. Вместо того чтобы обшаривать мои чемоданы в поисках десяти тысяч долларов, которые я, предположительно, везу бедненькому Пабло, оставшемуся без наличности, ФБР действовали бы куда эффективнее, занимайся они слежкой за El Mugre и пилотами-сандинистами. Они бы за несколько недель раскрыли планы так называемого «кубинского трафика» Медельинского картеля и всю его финансовую структуру. И если бы вместо того, чтобы следить за мной и за моими вполне безобидными знакомыми в Европе, Интерпол взялся за разработку глав наркокартелей и их финансистов, которые летали одним со мной рейсом, они смогли бы не допустить возникновения «европейского трафика», который активно заработал уже в следующем году.