На самом деле Эйнштейн всего лишь говорил о том, что слово «одновременность» временно будет употребляться в особом смысле, чтобы каждый ясно понял, в каком значении оно используется. Однако Кроухерст углядел в эйнштейновской фразе заявление, почти что равное завету Бога. Вот, подумал он, существо высшего порядка, которое может приказывать природе небес «по своей воле»! Он загнул уголок страницы и перечитывал это место снова и снова. В своих эссе он называл Эйнштейна не иначе как Мастер. Он увидел в уравнении E = mc² космическое откровение, эквивалентное христианской заповеди «Бог есть любовь».
В последующих эссе Кроухерст описал свое обращение в новую веру. По его словам, впервые прочитав определение Эйнштейна об одновременности, он подумал, что физик просто дурит людей.
«Я сказал вслух с раздражением: «Ты не можешь так поступать!» Я подумал: «Ах ты, жулик». Затем я взглянул на фотографию автора в поздние годы и ощутил укол совести. Я перечитал отрывок несколько раз, пытаясь понять, как мыслил человек, написавший эти строки. Математик, сидевший во мне, не смог увидеть ничего нового, что позволило бы принизить значимость оскорбительных постулатов. Но поэт во мне смог в конечном счете прочитать послание, скрытое между строк, и различить следующее: «И тем не менее я сделал это. Давайте исследуем последствия».
«
Это был исключительно религиозный подход к пониманию теории Эйнштейна. Кроухерст готов был отказаться от библейского фундаментализма секты Свидетелей Иеговы, сторонницей которой была его мать, но моряку нужно было другое евангелие, чтобы заполнить образовавшийся вакуум. Его теории, построенные вокруг книги Эйнштейна, сыграют впоследствии важную роль в развитии бредовых состояний и прогрессировании психического расстройства яхтсмена.