Последнее завещание Кроухерста чрезвычайно сложно из-за бесконтрольного использования различных уровней смыслов, выраженных на собственном, символичном языке яхтсмена. Находясь в плену бредовых идей, Кроухерст более чем когда-либо поражал умением острить. Он говорил как будто от лица трех людей одновременно. Прежде всего он выступал как критик и правщик самого себя, словно был часовым механизмом; во-вторых, он был мореходом, устанавливающим свое «фактическое положение», отклонение от курса ввиду неправильных показаний времени и астрономических замеров; в-третьих, он видел себя шахматистом, ведущим партию против Бога и находящимся в таком безнадежном положении, что был вынужден капитулировать. Все три концепции были неразрывно связаны друг с другом.
Но находясь во власти шизофренического умопомрачения, Кроухерст не просто играл в остроумную игру слов, сконцентрированную вокруг его бредовых идей. Это занятие было для него нечто большее. Он выказывал желание рассказать все начистоту, выражал заинтересованность донести правду до людей. После того как он закончил свое завещание, яхтсмен решил умереть. Никто не может описать точные обстоятельства его смерти по той простой причине, что рядом с ним в тот момент никого не было. При реконструкции событий мы основывались на подробном изучении судовых журналов и наличии (или отсутствии) определенных важных объектов на борту «Teignmouth Electron». Некоторые описательные сцены обоснованы в меньшей степени, чем другие, но что касается центрального тезиса, насчет него у нас нет никаких сомнений. Тот факт, что Кроухерст решил свести счеты с жизнью, необычайно основательно подкрепляется доказательствами, содержащимися в его записях, и прочими уликами, которые нам удалось обнаружить.
Все было готово для окончательного признания. Кроухерст сидел за столом в каюте, который по-прежнему был усеян радиодеталями, использовавшимися во время ремонта приемника. Хронометр Гамильтона лежал перед ним и исправно шел, тикая. Вероятно, он показывал неточное время, но это уже не имело никакого значения. Все, что нужно было знать Кроухерсту для обратного отсчета до момента своей смерти, – сколько конкретно минут и секунд проходило. Он ясно видел барометр на передней переборке. Раскрытый журнал с чистыми страницами лежал перед ним, ожидая новых записей. Кроухерст вывел второй заголовок, чтобы все было абсолютно правильно:
«ТОЧНОЕ МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: 1 ИЮЛЯ 10.03».
Под этим заголовком он провел по линейке три параллельные вертикальные линии с левой стороны страницы, как обычно делал при внесении навигационных данных. При обратном отсчете сюда будут заноситься значения времени с хронометра, точно отмеривающего минуты и секунды, которые Кроухерст отвел себе для окончательной исповеди. Пять минут и сорок секунд спустя после написания заголовка моряк зафиксировал первую мысль: