— Не ори, иначе залеплю рот изоляцией, привяжу к шлакоблоку и утоплю.

Оба Чандлер был арестован, судим и признан виновным в предумышленном убийстве Джоан, Мишель и Кристи Роджерс. Его приговорили к смертной казни.

Жертвы Чандлера были обычными, доверчивыми женщинами, которых преступник выбрал почти наугад, что лишний раз доказывает справедливость пугающего утверждения: жертвой может оказаться каждый из нас. И в таких ситуациях, как дело Роджерс, активные меры и приемы раскрытия преступления являются исключительно важными.

В конце 1982 года в районе Чикаго стали внезапно и таинственно умирать люди. Вскоре между всеми трагедиями полиция обнаружила связь и выявила их причину: жертвы принимали капсулы тайленола, наполненные вместо лекарства цианистым калием. Как только содержимое капсулы попадало в желудок, наступала мгновенная смерть.

Начальник чикагского отделения ФБР Эд Хагарти обратился ко мне с просьбой помочь расследованию. Раньше я никогда не сталкивался с подменой пищевых продуктов, но, поразмыслив, решил, что и к этому делу могу применить разработанные мною методы. В ФБР это дело проходило под кодовым названием «Тимурс». Главная трудность состояла в том, что отравленными оказались случайные жертвы. А раз преступник не наметил себе определенную цель и не присутствовал на месте преступления, обычный метод ничего не давал.

Убийства были явно немотивированы — в том смысле, что не были вызваны ни одной из традиционных и широкоизвестных причин: любовью, ревностью, алчностью или местью. Отравитель мог метить и в производителя лекарства компанию «Джонсон и Джонсон», и в любую из аптек, и в одну или более жертв, и в общество в целом.

Мне казалось, что такие отравления сродни взрывам наугад и швырянию булыжников с моста в проходящие внизу по шоссе автомобили. Преступник представлялся мне похожим на Дэвида Берковица, который стрелял в неосвещенные внутри машины, — то есть человеком, озабоченным только тем, чтобы излить свой гнев вообще, а не направить его на жертву какого-нибудь определенного типа. Если такого преступника принудить посмотреть в лица погубленных им людей, он мог бы изменить взгляды или раскаяться.

Имея возможность сравнивать детали этого дела с другими подобного рода трусливыми злодеяниями, я понимал, что за личность этот НЕСУБ. Даже несмотря на то, что обычно мы имели дело с другими преступниками, его социо-психологический тип во многом казался знакомым. Наши исследования доказывали, что действия субъектов, убивающих наугад, но при этом не добивающихся личной известности, мотивируются в первую очередь яростью. Я считал, что неизвестный переживает период отчаянной депрессии и представляет собой неполноценное, безнадежное существо, всю жизнь терпевшее неудачу: в школе, на работе, в личных отношениях.