«Это что-то интересное, и похоже, я соблазнюсь на это. Проблем – масса. От новых американских работ по теории информации и использования её для решения проблем биологии получается какая-то изжога. Этот инструмент, как ни странно, не оказался таким сильным и универсальным. К этому присоединилась теория игр»[300].

В письмах с 1962 года видно, как выкристаллизовалась идея «Суммы технологии». Это уже не книга, которая должна популяризировать кибернетику и теорию информации. «Сумму…» на тот момент можно было описать как «путешествие к концу человеческого сознания»[301].

Однако похоже, что даже в процессе создания фельетонов Лем всё ещё не осознавал, что пишет книгу о вызовах будущего. Раздумывая над ними, Лем разным явлениям давал свои названия. То, что он называл фантоматикой, мы сегодня называем виртуальной реальностью. Сами диагнозы, однако, обычно правильные, если оценивать их с перспективы пятидесяти лет.

Если бы Лем был автором только этой одной книги, мы бы уже писали о нём как о гении. Вместе с тем в этот период он работал над произведением, которое сам годы спустя называл верхом своих возможностей, – «Кибериада».

В этом случае он не должен был ожидать признания друзей или «людей, стоящих в очереди за маслом», в «Кибериаду» влюблялись все, с момента первого прочтения, чем Лем, кажется, был очень удивлён, а может, только прикидывался, когда писал Капущинскому: «оказалось, что их [ «Сказки роботов», то есть наиболее известную часть «Кибериады»] больше всего любят те, кому остальная часть моего творчества не по вкусу […], это очень меня удивило. Человек абсолютно беззащитен и бессилен, когда речь идёт о судьбе «плодов его творчества»[302].

Щепаньский в марте 1964 года записал, что во время визита Станислава и Барбары Лемов в Касинке «Сташек читал два очень хороших рассказа»[303]. В записке не указаны названия, но, вероятно, речь идёт о «Сказках роботов», которые к тому моменту Лем уже закончил. «Красиво [Шимон] Кобылинский проиллюстрировал (был у нас в Клинах, я познакомился с ним, преинтереснейший парень), корректура должна быть к началу марта», – писал Лем Сцибору-Рыльскому в апреле 1964 года[304].

Загадка состоит также в том, когда Лем всё это написал. «Сказки роботов» и «Кибериада» – это удивительный результат его проблем со сном, которые заканчивались обычно тем, что около четырёх часов утра из его спальни слышался стук печатной машинки, которую с детства помнил Михал Зых.