Все эти моменты – это аллегорический портрет польских писателей накануне большой чистки марта 1968 года. Это я понял уже намного, намного позже, чем впервые прочёл, и был в восторге от «Гласа Господа». Я полюбил его ещё молодым человеком, потому что сама история открытия сообщения из космоса (это открытие было сделано случайно, передача состоялась с помощью нейтрино, которые мы до сих пор не можем свободно регистрировать, как в этом романе. Так что кто знает – может, когда научимся, то мы тоже что-то откроем…) это лучший портрет науки в прозе Станислава Лема. Однако этого уже тогда было мало, чтобы Лем сам заинтересовался своей идеей. В 1968 году его смертельно утомила научная фантастика.

Когда в январе 1968 года он отправлял машинопись в редакцию «Czytelnik», то ещё не знал, какие неожиданности его ожидают в этом году, хотя уже были слышны отзвуки приближающейся бури. Шестидневная война летом 1967 года привела к тому, что подкожный антисемитизм начал проявляться в дискурсе, пока что замаскированный как осуждение израильской агрессии. «Ты уже слышал, что карп по-еврейски должен сейчас называться агрессор в желе?» – написал Лем Врублевскому в октябре 1967 года[322].

Переплетение личных и публичных, больших и маленьких дел странным образом появляется в письме в марте 1968 года, которым я закончу этот раздел.

«Дорогая Нана, сообщаю, что родился ребёнок мужского пола, очень маленький и худенький, и что Бася после 6 дней в больнице вернулась домой, и теперь его откармливает. Он родился в 4 утра и сначала был очень слабый, не мог, то есть ещё не умел доказать своё происхождение от млекопитающих, но уже умеет. Разумеется, весь дом выглядит так, как ты можешь себе вообразить. К тому же огромное беспокойство царило в Кракове собственно в среду, и именно в среду начались роды. Из-за строгого распорядка ни Баси, ни ребёнка я не видел, пока они не вышли из клиники, что произошло позавчера. Сегодня мне надо прописать этого ребёнка в городском управлении. Между тем два дня до выступления Гомулки [о «сионистской V колонне». – Прим. авт.], мы в Союзе писателей составили что-то вроде письма к властям, то есть к премьеру, а позавчера Голуй должен был его передать на заседании Совета Союза писателей в Варшаве, но что из этого вышло – пока что не знаем. В этом письме мы представили нашу точку зрения и постулаты начала диалога с властями, поскольку есть Важные Проблемы, которые надо решить. В конце концов, сколько об этом говорить. Наш сосед сделал фильтр для вашего «Фиата», я заплатил за этот фильтр и должен его вам выслать, чего пока что не делаю, поскольку надо ещё найти маленькую хорошую коробочку, потому не удивляйся, если получите письмо-посылку […]. На этом заканчиваю, потому что уже семь утра, а мне ещё миллион вещей сделать надо – Бася не может выходить из дому, потому я за всем бегаю. Обнимаю и передаю поклоны от Баси, привет вам обоим!»[323]