«13 ноября 1956 г.
«13 ноября 1956 г.
Дорогой Чарли, это опять я, пишу тебе с сердцем, преисполненным благодарности. Я снова в больнице («Кедры Ливана»), мою шею подвергают кобальтовому облучению. Это сущий ад, другого такого нет! Но надо лечиться, пока я еще могу пошевелить хоть пальцем. Говорят, что это самый эффективный курс лечения, что меня немного утешает. Надеюсь, меня отпустят домой в конце недели, а потом я стану амбулаторным пациентом (было бы прекрасно!). Слава богу, что внутренние органы не поражены и болезнь имеет локальный характер, по крайней мере, мне так говорят. И все это напоминает мне о парне, стоящем на углу Седьмой авеню и Бродвея. Он рвал бумагу на мелкие клочки и бросал их по ветру. Подошел полицейский и спросил беднягу, чем это тот занимается. Парень ответил:
Дорогой Чарли, это опять я, пишу тебе с сердцем, преисполненным благодарности. Я снова в больнице («Кедры Ливана»), мою шею подвергают кобальтовому облучению. Это сущий ад, другого такого нет! Но надо лечиться, пока я еще могу пошевелить хоть пальцем. Говорят, что это самый эффективный курс лечения, что меня немного утешает. Надеюсь, меня отпустят домой в конце недели, а потом я стану амбулаторным пациентом (было бы прекрасно!). Слава богу, что внутренние органы не поражены и болезнь имеет локальный характер, по крайней мере, мне так говорят. И все это напоминает мне о парне, стоящем на углу Седьмой авеню и Бродвея. Он рвал бумагу на мелкие клочки и бросал их по ветру. Подошел полицейский и спросил беднягу, чем это тот занимается. Парень ответил:
– Да вот, слонов отгоняю.
Да вот, слонов отгоняю.
– Да нет здесь у нас никаких слонов, – удивился полицейский.
Да нет здесь у нас никаких слонов, – удивился полицейский.
– Вот видите, значит, помогает, – ответил парень.
Вот видите, значит, помогает, – ответил парень.
Вот такая у меня глупая шутка дня, ты уж прости.
Вот такая у меня глупая шутка дня, ты уж прости.
Надеюсь, у тебя дома все в порядке и ты наслаждаешься заслуженным отдыхом.
Надеюсь, у тебя дома все в порядке и ты наслаждаешься заслуженным отдыхом.
Искренне твоя, Эдна».
Вскоре после этого Эдна умерла. Мы стареем, а мир вокруг все молодеет и молодеет, и молодость берет свое. А мы, пожившие на этом свете, потихоньку отдаляемся от мира и идем по только нам одним ведомым дорогам.
Пришло время заканчивать мою одиссею. Я хорошо понимаю, что время и обстоятельства всегда были на моей стороне. Мною восхищался весь мир, меня любили и ненавидели. Мир дал мне все самое лучшее и совсем немного самого плохого. Что бы со мною ни происходило, несмотря на все превратности судьбы, я всегда был глубоко уверен, что все хорошее и плохое также переменчиво, как и облака, летящие по небу. Эта вера в моем сердце помогла мне пройти через беды и горести и с готовностью воспользоваться удачей. У меня нет готовой схемы, по которой можно было бы жить, равно как и нет особой философии – ни умной, ни глупой, я знаю только одно: мы все должны бороться за свою жизнь. Признаюсь, что порой я бываю и противоречивым – раздражаюсь по мелочам и остаюсь совершенно равнодушным к чему-то очень серьезному.