У Миши была встреча с Путиным. На ней еще были [Гела] Бежуашвили, его приятель, с которым они учились в Киеве и который тогда был начальником внешней разведки (служба внешней разведки в Грузии – это ничто, меньше даже, чем информационное бюро, и Бежуашвили такой же; хотя он был с Мишей очень близок и был министром обороны, но это не мой любимый персонаж), помощница Миши Нато Канчели и еще кто-то. Двое из них мне рассказывали эту историю.
Встреча была достаточно напряженная, долгая, Путин спрашивал про то, про се, про третье. «Вот вы открыли музей оккупации, но на самом деле, какая оккупация, это же грузины оккупировали Россию». И Миша сказал: «А вы откройте музей грузинской оккупации на Красной площади». Нато Кончели – она толковая девица, но молодая, в Америке выросла и Европе частично – захихикала. Путин побурел просто.
Ну и Путин спрашивает: «А с Бадри-то что случилось? Кто это сделал?»
Вот ведь вопрос: не что произошло, а кто это сделал. Путин же думает, что это все американские разведчики перед ним. Миша, понятно, – разведчик, Бежуашвили еще и в Гарварде учился после Киева.
ВФ: Мишин куратор.
ВФ:КБ: Канчели он не знает, но все равно она выросла за рубежом, окончила колледж в Англии… Если ему дали объективку, то тоже понятно, что шпионка. Четвертый, не знаю, кто был.
КБ:И Миша интуитивно ответил: «Это лучше спрашивать у Гелы». И Путин так посмотрел на Бежуашвили…
ВФ: Уважительно?
ВФ:КБ: Да. Как на человека, который стрелял из пистолета Дзержинского.
КБ:ВФ: Член клуба.
ВФ:КБ: Потом Нато рассказывала, что, когда прощались, он так сверху положил руку на руку Бежуашвили.
КБ:ВФ: Мол, мы сражаемся в разных армиях, но в принципе – мы из одного теста. Рыцари.
ВФ:КБ: Да. Потому что для Путина вопрос «кто это сделал?», а не «что с ним случилось?». А так может думать только человек, который рассматривает подобные вещи сам.