Чуть больше месяца назад мы слушали по радио его речь из Баку, где Генсек вручал Азербайджану орден Ленина. Он, как обычно, невнятно мямлил свои «сиськи-масиськи», как вдруг оговорился точно «по Фрейду». «Под руководством Коммунистической партии советский Афганистан достиг огромных успехов…» На этом радио затихло, послышалось шуршание бумаг, потом раздалось с необычной интонацией извинения: «Это не моя вина, товарищи… Придется читать сначала». И действительно, повторил абзац заново — уже все-таки про Азербайджан.

Состояние ходячего овоща, в который превратился глава сверхдержавы, лучше всего описывает случай, происшедший с Брежневым во МХАТе на премьере какой-то революционной пьесы. Там Генсек принял актера, игравшего Арманда Хаммера, за живого Хаммера и несколько раз порывался подойти с ним поздороваться.

В таком состоянии Брежнев, конечно, не был способен к принятию решений — и Андропов «серым кардиналом» правил за его спиной, ограниченный во власти разве что угнездившимися в креслах другими динозаврами из Политбюро. Андропов напрямую завербовал лечащего врача Брежнева, академика Евгения Чазова, и регулярно встречался с ним на конспиративной квартире в Москве. Так что первым из членов Политбюро о смерти Брежнева узнал именно Андропов. Срочно вызванный на дачу к Брежневу агент — доктор Чазов — сразу же поставил в известность, конечно, своего «куратора».

О том, что произошла некая загадочная трагедия, в Благовещенске мы узнали тогда же, когда и все, — однако из-за разницы во времени эти дни были наполнены своего рода «эйнштейновскими парадоксами». Если москвичи уже утром 10 ноября оказались в стране, где случилось что-то, настолько серьезное, что замолчали все средства массовой информации, то для нас утро было еще вполне обычным. Морозная темнота внезапно накатившей зимы, пронизывающий ветер, студеный зал швейного цеха. После обеда всех снова подняли на швейку — и тут внезапно появился усиленный наряд санитаров, с ними бессменный Павел Иванович Рымарь и даже пара тюремных ментов, которые вообще в СПБ являлись исключительно редко. Они быстро развели всех по камерам, настрого запретив переходить из одной в другую. Кто-то включил радио — там шел сплошной симфонический концерт в миноре.

Ушлые зэки сразу угадали причину (в то время, как западные «советологи» гадали на кофейной гуще, называя подряд имена всех советских вождей).

— Брежнев сдох, — сказал умный Леха Осинин.

— Амнистия будет, — на автомате выдохнул Кропаль.

— Какая тебе амнистия? Ты же в дурке… — и Кропаль молча согласился.