С годами характер полководца лишь обретал дополнительную крепость. Об этом свидетельствовал случай, происшедший в ходе Восточно-Прусской операции. Командование 50-й армии упустило из виду момент, когда на сопредельной стороне противник снял и перебросил на другой участок фронта часть сил. Это потребовало от командования фронтом преждевременного ввода в бой соседней армии. Самой же 50-й армии пришлось форсированно догонять врага. Рокоссовский, хотя и ценил былые доблести заслуженного военачальника, каким был генерал-полковник И.В. Болдин, за такое упущение все же снял его с должности командарма.

С несвойственной ему в обычной обстановке резкостью он пресекал панику, дезорганизующую войска и обрекавшую их на заведомое поражение. «Всех, замеченных в проявлении трусости и паникерстве, взять под особое наблюдение, а в необходимых случаях, определяемых обстановкой, применять к ним все меры пресечения… вплоть до расстрела на месте», — такое категорическое требование встречаем в его приказе войскам Брянского фронта[286].

Вместе с тем, по единодушному признанию знавших его, одной из прекрасных черт К.К. Рокоссовского было то, что он, как писал П.И. Батов, «в самых сложных условиях не только умел оценить полезную инициативу подчиненных, но и вызывал ее своей энергией, требовательностью и человеческим обхождением с людьми».

С этой точки зрения трудно согласиться с приводимым в литературе категоричным мнением генерала армии А.В. Горбатова о том, что командующий фронтом таки свел с ним личные счеты за жалобу в Ставку ВГК, когда представлял в Москву наградные материалы по итогам битвы за Днепр[287]. К такому выводу генерал, если верно переданы его слова, пришел на основании того, что и возглавляемая им армия, и он сам были якобы обделены наградами и почестями за форсирование Днепра и освобождение Минска. Но эти резоны, как представляется, не выдерживают серьезной критики: представления к наградам действительно подписывались Рокоссовским, но решение принималось Сталиным. И кто знает, по каким соображениям он решил не награждать командующего 3-й армией за форсирование Днепра? Известно, например, что в свое время не был отмечен государственной наградой за победу под Москвой Г.К. Жуков. Так что возлагать всю ответственность на Рокоссовского, вероятно, оснований нет. Да и очень уж выпадает этот случай из всего того, что известно об отношении полководца к подчиненным.

Благородство поступков не изменило ему и тогда, когда пришла пора подвести итоги ратного пути. Надо признать, что «Солдатский долг» Рокоссовского выгодно отличается от многих мемуаров выдержанностью, откровенностью, в них даже предвзятому человеку трудно найти отступления от истины, тем более злонамеренные. Честно воюя, маршал имел полное моральное право отстаивать историческую истину, что называется, невзирая на лица. Причем, в отличие от многих своих коллег, предпочитавших в спорных ситуациях апеллировать к партийным органам и творить неправду втайне от общественности, К.К. Рокоссовский действовал открыто.