Борис Леонидович и в житейском смысле преуспевает. У него отдельная квартира в писательском доме, в Лаврушинском переулке, большая дача в Переделкине. Да и «родственники за границей», как пишут в анкетах: отец, мать, сестры, слава богу, в порядке. Из нацистской Германии переехали в Англию. Далеко не всем евреям это удалось. Стало быть, Борису Леонидовичу не надо мучиться от угрызений совести.

Даже когда Сталин после Отечественной войны делает резкий крен в политике — от Ленина возвращается к уваровской триаде «самодержавие, православие, народность» и к неизбежному при этом дремучему антисемитизму, еврей Пастернак тут же обращается к религии. Но не к вере предков — иудаизму, не к Ветхому Завету, а к Евангелию — конкретно к православию. Пишет замечательные стихи на евангельские темы. Он же всегда в ладу со временем.

В феврале 2020 года — некруглая дата — 130 лет со дня рождения Пастернака. Тем не менее ее в РФ отметили и на ТВ, и в печати.

Отметила и «Независимая газета»: поместила статью под названием «Московские улицы и дворы Бориса Пастернака». Любопытный материал. Из него мы узнаем, на каких улицах жил молодой гений и на какие улицы ходил в гости к знакомым, знаменитым и не очень известным. В большинстве случаев речь идет о дореволюционных временах, но есть и запись о непосредственно революционных годах. Не могу не выписать соответствующего отрывка…

«Поздней осенью 1917-го Борис Леонидович жил в Сивцевом Вражке, снимал комнату в доме № 12. Там он просидел самые драматические события октября и ноября. Артиллерия красных била по оплотам правительственных войск, находившихся поблизости от жилища поэта — по штабу Московского военного округа, по Александровскому училищу. Три дня Пастернак не мог выйти наружу — вокруг, даже во дворе, шла перестрелка…»

По-моему, такая позиция — желание пересидеть где-нибудь в укромном местечке опасные катаклизмы эпохи — была свойственна Пастернаку всю его жизнь.

Но пусть мне объяснят тогда поклонники поэта, как он мог описать в своем романе «Доктор Живаго» муки русского интеллигента в годы революции? Интеллигента, который всегда стремился быть в гуще событий, в самом пекле, дабы бороться, как ему казалось, за светлое будущее?

Ну а теперь насчет тернового венца на голове великого поэта.

Весь сыр-бор разгорелся вокруг романа «Доктор Живаго». Пастернак отдал его в «Новый мир», старейший и самый видный литературно-художественный журнал в СССР. Редактором «Нового мира» был тогда К. Симонов, который переживал в ту пору не самые лучшие времена своей жизни. Бывшего любимца Сталина не очень-то жаловали новые хозяева страны во главе с Хрущевым.