Особое место в этой насыщенной жизни занимает литературоведческая работа, связанная с творчеством Пушкина. Правда, сам Букалов называл себя «любителем», а свои книги, посвященные русскому классику – «записками журналиста». На деле же Букалов открыл целое направление в пушкинистике – «зарубежный Пушкин». Звучит парадоксально: ведь поэт никогда не выезжал за пределы отечества. Тем не менее «Пушкинская Италия», «Пушкинская Африка», «Роман о Царском арапе» – эти книги вызвали интерес не только поклонников творчества великого поэта. Их – что особенно важно – высоко оценили пушкиноведы, которые, как известно, болезненно и придирчиво относятся к любым попыткам посторонних прикоснуться к творчеству русского гения. Исследования Букалова специалисты признали уникальными. Они отметили их основательность и глубину, исключающую малейшие ошибки и погрешности, и легкий, изящный стиль письма, словно окрашенный притягательным обаянием авторской личности.

Однажды известный писатель Владимир Войнович, который познакомился с семьей Букаловых в Риме и провел с нею несколько дней, сказал: «Вы, Алексей, человек праздничного сознания». Очень точно сказал. Действительно, в тяжелые моменты – а их в жизни Букалова было немало – он проявлял невероятное самообладание и мужество и всегда искал повод для оптимизма. Сам же Алексей Михайлович со свойственным ему юмором прокомментировал это определение так: «Раньше это называлось восторженный дурак, а сейчас – человек праздничного сознания. Но я все равно благодарен за это определение, потому что оно соответствует тому, что я ощущаю, когда думаю о своей жизни. Несмотря на то что в ней было много драматичных поворотов, когда обстановка и жизненная ситуация складывались довольно сложно, все-таки, как сказал Пушкин, “судьба Евгения хранила”. Меня судьба хранила. Я считаю себя очень богатым и счастливым человеком. Если судьба одаривает тебя таким количеством замечательных друзей, таким количеством приключений и возможностью посмотреть этот мир, значит тебе уже повезло. Поэтому я с благодарностью отношусь ко всему, что давала мне судьба».

Как-то Алексей Михайлович поделился с друзьями: «Есть такой древний, я бы даже сказал, сицилийский жанр пастушьей поэзии – буколики. Я решил обыграть это название и придумал свой вид автобиографического рассказа, который можно назвать «букалики». Вот из таких «букаликов» и родилась эта книжка. Одни из них содержат несколько строк, другие растекаются на многие страницы. А вместе складываются в историю о людях, которых он знал, о времени, в которое жил, о событиях, участником и свидетелем которых был этот удивительный человек.