17 Речь идет о статье Н. П. «Роман Тургенева „Дворянское гнездо"»//Тургенев И. С. Дворянское гнездо: Роман. М., 1944. С. 3—20. То же — Свердловск, 1947. С. 3—12. На работы Н. П. о Тургеневе обрушился С. Л. Львов (см. его рецензию под псевдонимом Ю. Сергеев на кн. Н. П. «И. С. Тургенев (1818—1883)» (М., 1947) — Либеральное недомыслие//Литературная газета. 1948. 10 января. См. также: ЦГАЛИ СССР. Ф. 2289. Ед. хр. 67. Л. 19). Реалии домашней семантики Н. П. кодировал также в книге «Пригороды Ленинграда» (М., 1946. С. 75) в надежде на то, что книгу прочтет находящаяся на чужбине дочь. (См.: ОР ГПБ. Ф. 27. Ед. хр. [19]. Л. 38об.).
18 Речь идет о первом аресте Н. П. См. прим. 25 к части седьмой.
19 Согласно первоначальному замыслу план воспоминаний о Гревсе имел следующий вид: а) Профессор// б) Путешественник// в) В семье// г) Учитель// Д) Друг//е) Последние встречи. (ОР ГПБ. Ф. 27. Ед. хр. [1]. Л. 1). Был ли написан последний раздел, нам неизвестно.
20 ОР ГПБ. Ф. 27. Ед. хр. [19]. Л. 2—5. Подзаголовок дан нами.
21 О другой стороне этого явления пишет Влядих-Вейнерт: «Вспыхнула революция. Первые дни ее отмечались выходом рабочих масс на улицу. К ним иногда присоединялись неорганизованные единицы, а порой и злонамеренные группы, считавшие художественные памятники вредными». В такой обстановке многие интеллигенты посчитали необходимым объединиться с целью защиты национальных сокровищ. В конце марта 1917 кружок слушателей Института истории искусств объединился с делегатами от Археологического института, Института гражданских инженеров, Высших женских курсов и историко-филологического факультета университета с целью фактической охраны памятников и широкой пропаганды знаний по искусству. Под руководством Н. В. Вейнерта был разработан план организации милиционной охраны художественных ценностей, выпущены воззвания к населению о необходимости бережного отношения к культурному достоянию, подготовлены обращения к правительству с призывом принять срочные меры по пресечению вывоза предметов искусства за границу и начавшейся уже кое-где распродажи предметов церковной и монастырской утвари. Активное участие в деятельности нового кружка приняли хранитель Русского музея П. И. Нера-довский и старая революционерка В. Н. Фигнер.
Силами кружка организовывались и первые массовые экскурсии по художественным музеям: 30 апреля 1917 — для 150 солдат Измайловского полка, 7 мая — для 100 слушателей Республиканских солдатских курсов, 11 мая — для 200 рабочих Путиловского завода и т. д.
В середине мая кружок Вейнерта был преобразован в Общество распространения историко-художественных знаний. В Обществе было около 100 членов, работавших в научной, экскурсионной, лекторской и графической секциях. Оно спасло от разъяренной толпы памятник Александру Ш работы П. Трубецкого и охраняло Публичную библиотеку от демонстрантов. Общество сотрудничало и с Лигой «Культура и свобода», и с Союзом деятелей искусств, упрекая последний в неорганизованности и пассивности «в то время, когда народ является хозяином страны» (6 ноября 1917). Последний, правда, продолжал относиться к Обществу с симпатией, «но все сводилось к личным связям и чувствам, которые не укрепляли <...> правовой базы». Велики были и материальные трудности: за май 1917 — октябрь 1918 бюджет Общества составил всего 600 рублей. Когда в октябре 1918 при Музейном отделе Наркомпроса была образована экскурсионная секция, ядро Общества вошло в ее состав. Так появилась правовая и незначительная материальная основа дня развития экскурсионного дела в Петрограде. Было предоставлено и помещение (в Зимнем дворце). С ноября 1918 в Эрмитаже и Русском музее были установлены первые дежурства профессиональных экскурсоводов Для обслуживания посетителей. Однако фон этой работы оставался общим для всей страны: холод, голод, инфляция, отсутствие канцелярского аппарата и т. п. «Иногда <...>,— вспоминает Влядих-Вейнерт, — бывали просветы. <...> Музейный отдел получил разрешение удовлетворить служащих предметами немузейного назначения из дворцовых фондов <...>. Каждый сотрудник получил скатерть (кажется, на 6 персон), и белые суконные камергерские брюки, поеденные молью; те же, кто работал в особняках, — в придачу еще и тулуп».