Да, наступило затишье, светает. Пойду посмотрю, что понаделала за этот час природа.

В саду улетела моя летуха «Welcom», на улице ковёр — разноцветье.

Разбитые горшки с цветами, упавшие велосипеды. Уже япончики с мётлами в исподних одеждах убирают листья и всё, что улетело, ставят на место, привязывают обломившиеся ветки, кусты, всё приводят в порядок.

Солнце сияет, 25 градусов тепла, а с вечера холодно, 8 градусов, не более, и приходит на ум моя фраза любимая: «Пройдёт и это!» Все проходит, не надо расстраиваться никогда ни по какому случаю. Но какой восторг я пережила, и до сих пор у меня какой-то воздух под диафрагмой.

Я вся заряжена этой ночной энергией, счастье!

«Почти не спала: с вечера писала стихи…»

«Почти не спала: с вечера писала стихи…»

Почти не спала: с вечера писала стихи, после читала Аллочку Демидову об Ахматовой, часов до 3-х, а уже в 5.30 началось светопреставление! — жуткий ливень, стена дождя. Полна энергии, дописала ноты джаза, очень жду этого концерта и очень боюсь.

Прочла книгу Раневской — такая досада на неё осталась в душе. Как она не любила людей, слабых и неталантливых, а зря! По-моему, это гордыня.

Меня тоже раздражают дураки, идиоты, хамы, беспринципные люди, бездари — чиновники, журналисты, но я понимаю — им не дано! И я их жалею в какой-то степени, у меня нет зла и презрения, а она от этого зла осталась в одиночестве и от этого одиночества мучилась, а ведь была умная, талантливая. Такие письма Тэсс она посылала, как они написаны!

Не могу понять, как можно быть одинокой до такой степени, когда есть книги, музыка, когда вокруг птицы и звери, природа и цветы, деревья и камни, и всё живое, и можно говорить, и спрашивать, и ждать ответа, и понимать.

А ещё можно писать — это увлекательно.

Уныние — очень большой грех! Нельзя унывать, нельзя, да и невозможно.

А учить молодых своему ремеслу, а написать книгу о жизни, о встречах, о впечатлениях. Не перечесть занятий! У меня не хватает дня и ночи, чтобы сделать всё, что мне хочется!

«Какой всё-таки гений Микеланджело…»

«Какой всё-таки гений Микеланджело…»

Какой всё-таки гений Микеланджело, он всё знал и чувствовал, он знал всё про людей, про их жизнь, про слабости и страсти — его прозрение!

И как понятно и точно они оживали в камне на веки вечные.

До сих пор они несут нам его мысли, страсти, бури, душевные муки, ад и рай, жажду свободы, жажду единения с космосом.

Сколько пластики, какие линии и мои любимые изгибы кисти руки!