По дороге мы встретили несколько снегоходов. Когда снег сходит, ненцы передвигаются на оленьих упряжках, но зимой для тех, у кого есть деньги, снегоход – хорошая замена. А еще ездят всякие развалюхи, которые в городе завернули бы на первом техосмотре. На беловатом горизонте маячил чей-то силуэт. Сломался снегоход, и мы взяли четверых пассажиров с собой. Хотя для ненцев застрять в тундре – не катастрофа, они прекрасно переждут в своих теплых шубах ночь.

В Сабетту мы поехали не сразу, вначале заехали в чум-деревню поговорить с жителями тундры. В первом чуме жила семья Окотэтто. У ненцев всего несколько фамилий. Окотэтто означает «много оленей», Сэротэтто – «белый олень». Сэрпиво означает «белые пимы». Салиндер – «родом с холма», Лаптандер – «пришедший с реки». Сразу пошутили и про мое имя: Юсси напоминает ненецкое имя Юнсси, «безвестный».

Апрель – время, когда ненцы очень активно ездят в гости, потому что тогда по тундре передвигаться легче: наст пока еще твердый и не так холодно, как зимой. Культура хождения в гости – удивительна: кто угодно может когда угодно завалиться в чей угодно чум и даже остаться на ночь. Как правило, гости приезжают ночью, мы, например, приехали в полтретьего утра. Обязанность хозяйки – вылезти из-под оленьих шкур, приготовить чай и угостить гостей. Хозяин же должен выставить на стол стопки с водкой. «У нас каждый день гости. Иногда это тяжело, особенно когда ночью приезжают», – призналась молодая хозяйка Анжелина Окотэтто. Кроме мужа и гостей ей еще приходится ухаживать за двумя малолетними детьми.

Жизнь на Ямале суровее, чем где-либо. Сейчас все стараются рожать детей в роддомах, но, как только младенцу исполнился месяц, на него натягивают комбинезон из оленьей шкуры, пеленают, укладывают в люльку из оленьих шкур и везут в тундру. У ненцев высокая рождаемость, но детская смертность тоже высока: где-то 60 из 1000 детей, то есть столько же, сколько в Гане или Эфиопии. Мне рассказали про малыша, которого родители обнаружили в чуме мертвым.

Тут дети учатся всему, что надо уметь в тундре. Шестилетняя Акулина Окотэтто смотрела, как взрослые забивают оленей, помогала разделывать тушу. В следующем году она пойдет в сельскую школу в Сёяхе. Она не хочет уезжать – она привыкла считать тундру своим домом.

В течение года раз десять чумы переезжают. Я смотрел, как семья пакует вещи на сани, разбирает чумы: убирает шесты и сворачивает шкуры. Когда все готово – на улице, посреди тундры они выпили чаю на дорогу за низким столом.

В чуме соседствуют традиционный уклад и современность. Часто вокруг чума по вечерам жужжал генератор, а вместо старых сказок и песен – низкопробная голливудская продукция.