— У Вейдлинга нервный припадок, заметили? — спрашиваю я.

— А ведь ему трудно! — говорит Соколовский.

— Разумеется, — соглашается Пронин. — Но приказ хитрый. Он умело подчеркнул и присягу, и обязательства… Он вне правительства — просто «вывеска»…

Докладывают, что приказ отпечатан. Говорю начальнику штаба армии генералу Белявскому:

— На машину посадить одного нашего офицера и одного немца, дать им приказы в руки, пусть ездят по улицам и оглашают его войскам и населению.

Утро серое, прохладное. Вспоминаем о Сталинграде, шутим, курим.

11 часов 30 минут.

Адъютант докладывает: на самоходке приехал Фриче. Входит Фриче — в сером пальто, в очках, небольшого роста. На ходу читает бумаги. Молча садится. Переводчик рядом.

Фриче тоже принял условия безоговорочной капитуляции. Хотел он этого или не хотел, но то был неизбежный итог наших переговоров.

С о к о л о в с к и й (Фриче). Мы заинтересованы в том, чтобы в Берлине было спокойно. Тем, кто беспокоится за свою судьбу, мы можем дать охрану.

Ф р и ч е. Немецкие полицейские органы разбежались, но можно их вновь собрать.

С о к о л о в с к и й. Нас полиция не интересует. Она будет причислена к военнопленным. Нас интересуют чиновники администрации. Им мы обеспечим охрану. Ущерба им не будет. Ясно?

Ф р и ч е. Не понимаю. Кто, где может причинить ущерб? Кто решится на эксцессы?

С о к о л о в с к и й. И наши отдельные бойцы, и немецкое население могут проявить жестокость к вам за действия гестапо и тому подобное…

Ф р и ч е. Да, возможно.

С о к о л о в с к и й. У нас все предусмотрено, объявлено. Есть комендант Берлина — советский генерал Берзарин. Созданы районные комендатуры. Они примут все меры. Есть ли у вас другие пожелания?

Ф р и ч е. Я вам писал письмо как последний ответственный представитель правительства. Я написал его, чтобы предотвратить кровопролитие.

С о к о л о в с к и й. Ваш вынужденный жест нам понятен.

Ф р и ч е. Я бы хотел расширить документ, для чего мне нужно связаться с Дёницем.

— В десять часов утра, — сообщил я, — Дёниц обратился к армии и народу с заявлением, что он принял руководство и до конца продолжает борьбу с большевизмом, а также с американцами и англичанами, если они будут мешать. Но нам он не страшен!