Вследствие сего воспоследовало соизволение на назначение меня для объясненного дела, при чем Государь Император повелеть соизволил, чтобы я, по обозрении предполагаемой для переправы местности, немедленно возвратился в Петербург со всеми собранными мной по сему предмету сведениями.

В заключение граф Толь предписывал, чтобы я неотлагательно ехал в Ставрополь, где приказывал явиться к генерал-адъютанту Граббе, к чему присовокуплял, что он остается в полной уверенности, что я к совершенному его удовольствию всеми силами постараюсь оправдать сделанную им обо мне пред Его Императорским Величеством рекомендацию.

Пораженный этим неожиданным поручением, я немедля поехал домой и объявил жене, что, так как нет возможности определить времени, которое потребуется для исполнения означенного поручения, я желаю, чтобы она ехала со мной. Она сейчас же согласилась; Е. Е. Радзевская ехала также с нами, и все было готово в три дня к нашему выезду. Я поехал в правление III (Московского) округа, чтобы получить подорожную, прогонные и подъемные деньги. Зная, что в военном и других ведомствах при подобных экстренных по Высочайшему повелению поручениях командируемые лица снабжаются двойными прогонными деньгами и особою суммою на подъем, я просил управляющего округом меня снабдить таковыми же, тем более что я в то время не имел вовсе денег. Управляющий округом объяснил мне, что граф Толь в предписании своем о назначении меня для исполнения означенного поручения не упоминает о выдаче мне ни двойных прогонных денег, ни особой суммы на подъем, а потому он не может исполнить моей просьбы, а для того чтобы я не был задерживаем на почтовых станциях столь обыкновенными в то время отказами проезжающим в почтовых лошадях под предлогом, что они все находятся в разгоне, он приказал мне выдать подорожную на взимание лошадей из курьерских. Подорожные на взимание курьерских[74] лошадей давались непременно на три лошади, а так как я получил прогонные деньги только на две лошади, то должен был уплачивать из своей собственности за третью лошадь. Но так как я ехал с женой, с Е. Е. Радзевскою и прислугой, то должен был купить очень большую кибитку, в которую впрягали пять лошадей, и, следовательно, я из собственных денег добавлял прогонную плату за трех лошадей. Впрочем, очень счастливо было и то, что мне была выдана подорожная из курьерских; даже с этой подорожной я на некоторых станциях не мог получить лошадей иначе, как после продолжительного шума, брани и выслушивания на некоторых станциях со стороны станционных смотрителей и ямщиков грубостей, в особенности в земле Войска Донского. С подорожной же на взимание почтовых лошадей был бы я принужден сидеть по нескольку часов на большей части станций, в которых не было никакого помещения и нечего было есть, или, во избежание этих замедлений, нанимать вольных лошадей и платить за них дороже вдвое, и даже более чем вдвое, против установленных прогонных денег. Сверх того, вольных лошадей нельзя было вовсе достать на некоторых станциях, и именно на всех станциях земли Войска Донского, через которую путь пролегал на несколько сот верст.