Митрополит слушал меня внимательно. По окончании моего рассказа задумался, а потом спросил:

– Так кто же кого убил? Офицер солдата или солдат офицера?

– Офицер Кологривов убит и уже похоронен. Убийца – солдат, он совершил два и даже, если хотите, три преступления: восстание против власти, убийство и самоубийство. Поэтому я считаю, что его нельзя хоронить по христианскому обряду, – ответил я.

– Значит, офицер убил солдата, – обратился ко мне митрополит.

– Да нет же, владыка! Солдат убил офицера, – уже с досадой сказал я.

– Так вы хотите, чтобы убитого не отпевали? Я всё же не пойму: офицер застрелил пьяного солдата? – опять обратился ко мне митрополит.

– Владыка! Убийца, преступник – солдат; жертва – убитый офицер. Я вас очень прошу: если генерал Орановский явится к вам с просьбой, – откажите ему, – чуть не с отчаянием ответил я.

– Хорошо, хорошо! – согласился митрополит.

Я уехал, совсем не уверенный, что митрополит уразумел дело.

Впрочем, генерал Орановский к митрополиту не обращался.

В некоторых вопросах митр. Владимир проявлял крайнюю односторонность и нетерпимость. Всё это вместе взятое делало его никуда не годным председателем, чаще запутывавшим вопросы, чем помогавшим уяснению их. В Синоде, где он председательствовал, дело разбиралось, шли споры, а мысли председателя были заняты совсем другим, и все рассуждения и споры проходили мимо его ушей…

А его чрезмерный консерватизм отрезывал всякие пути к проведению каких бы то ни было церковных реформ. Я уже говорил о своей попытке установить порядок служб для военных церквей. Теперь расскажу другой случай. На одном из вечерних заседаний Синода я повел речь о необходимости скорейшего преобразования наших духовных семинарий, и в образовательном и в воспитательном отношениях не отвечающих своему назначению.

– Сам учился в семинарии, а говорит так о ней, – крайне недовольным тоном заметил митрополит Владимир и затем прервал рассуждения по возбужденному мною вопросу. В 1915 г. к митрополиту Владимиру прибыла группа священников, членов Государственной Думы, с прот. А.В. Смирновым, профессором богословия в СПб. университете, во главе. Группа эта предварительно подготовила почву в Думе для благополучного разрешения вопроса о лучшем материальном обеспечении белого духовенства и теперь обратилась к митрополиту, как первенствующему в Синоде, с просьбою, чтобы Синод со своей стороны сделал шаги к ускорению дела. Митрополит Владимир – сын священника и сам был священником. Казалось бы, что он должен был знать, что нищенское существование значительной части белого духовенства являлось огромным тормозом для исполнения им своей великой задачи. Но… митрополит, получавший теперь при всем готовом, начиная от дворца лаврского, кончая каретой, несколько десятков тысяч рублей в год, не понял теперь, какова может быть жизнь семейного костромского или новгородского священника, годовой бюджет которого колеблется между 300–800 рублей.