Визит в медицинский центр незамеченным не остался. Разузнавшие о нём журналисты пропустили момент, когда Лобановский и Мышалов возвратились из центра в отель, и отправили в свои издания срочные сообщения о серьёзной болезни советского тренера и его госпитализации. Услышав об этом, Ада не могла найти себе места до тех пор, пока не дозвонилась до мужа и не услышала его бодрый голос: «Все претензии к Савелию Евсеевичу. Это он тут панику организовал. Всё в порядке».)

«Наверное, — говорил Лобановский о матче с бельгийцами, — будь у нас — у тренеров и футболистов — побольше времени для совместной работы, возможностей для вариантов игры, мы бы создали больше. В данном же случае создалась экстремальная ситуация: ни Чивадзе — центральный защитник, ни Ларионов — крайний не смогли участвовать в матче, и нам нужно было искать фактически двойную замену.

После игры, конечно, гораздо проще говорить о том, что были допущены ошибки, что неверно выбран состав и т. д. Для нас же самым главным было до матча правильно всё проанализировать и максимально распорядиться своими возможностями.

Так вот, с учётом различной информации о состоянии наших игроков, о сопернике, которой мы обладали и которой не обладали любители футбола, мы, если бы нам пришлось ещё раз начать эту игру, использовали бы только этот состав. Ошибки были. Безусловно. Даже в хорошей игре можно допустить несколько ошибок и проиграть, особенно если на ошибки эти накладываются судейские огрехи.

Кто мог, например, предположить, что вратарь сборной ФРГ Шумахер слабо сыграет в финале? А он очень слабо сыграл, допустил несколько роковых ошибок и фактически проиграл финал. До этого же Шумахер действовал превосходно, исключительно хорошо провёл все игры. И что же, выходит, сейчас мы можем говорить об ошибке западногерманских тренеров, поставивших Шумахера на финал? Не совсем, видимо, это верно.

Мы использовали тех игроков, которые в данный момент находились на более высоком уровне по сравнению с остальными.

Правильно, думается, была выбрана и стратегия матча. Это подтвердили 90 минут основного времени: мы полностью владели инициативой, имели безоговорочное преимущество перед бельгийцами. Это сложно оспаривать — так было.

Иное дело дополнительное время. Игра несколько распалась. После мяча, забитого в наши ворота, последовал ряд неверно принятых отдельными игроками решений; сборная СССР начала играть в авантюрный футбол, что дало возможность бельгийцам остро действовать на контратаках. Но это же ничего общего не имеет с выбранной стратегией матча, “сломавшейся” на последних минутах из-за двух-трёх грубейших ошибок.