Отъезду Лобановского в Эмираты в новейшие времена придали между тем политический оттенок. «В 1990 году Советский Союз отторг Лобановского, — написали в книге «Лобановский. Послесловие» Дмитрий Харитонов и Артем Франков. — Вытолкал взашей». Это, конечно же, неправда. Никто Лобановского не отторгал и — тем более — взашей не выталкивал. Он сам для себя придумал паузу. Не академический отпуск, который берут некоторые специалисты, объясняя это усталостью (слово «усталость» Лобановский не воспринимал), а именно паузу, но паузу рабочую, продолжая тренировать, пусть даже сборную не самой футбольной страны, что гарантировало щадящий режим, столь необходимый Лобановскому даже не в физическом, а в психологическом плане.

В Киеве он создал профессиональный клуб, в который собирался вернуться. Он бы и вернулся сразу после завершения контракта в Эмиратах, если бы не августовская «революция» в клубе (об этих событиях речь впереди). Имея одностороннюю информацию и — самое главное — веря в тех людей, которые клубными хозяйственно-экономическими делами занимались, он поначалу не понял смысл произошедшего, не разобрался в переменах, а потому отправился не в Киев, а в подвернувшийся Кувейт. Позже он говорил, что никогда бы в Кувейт не поехал, если бы летом 93-го сам для себя верно расставил акценты, анализируя то, что произошло.

Не могла, разумеется, стать причиной отъезда в 90-м году и неудачная попытка Лобановского и его единомышленников создать в СССР Союз футбольных лиг. Он понимал, что даже его появление не предотвратило бы ни развал футбольного хозяйства огромной страны, ни развал всего государства.

С какой же лёгкостью можно переворачивать всё с ног на голову! «Тотальный футбол, — пишет журналист Алексей Поликовский, — был основан на непрестанном одновременном движении всех игроков по всему полю». Кто бы спорил? Но — вдруг: «Лобановский взял у Михелса идею общего непрерывного движения, но не захотел или не сумел слить её с идеей свободы; тотальный футбол в его прочтении превратился в футбол тоталитарный, где на место импровизации и интуиции заступали дисциплина и работа». Даже практиковавшийся Лобановским прессинг, который, как известно и самым неисправимым дилетантам, требует участия всех без исключения полевых футболистов, журналист называет «общим трудом всех игроков на лесоповале».

Затрудняюсь, признаться, сказать, чего больше в этом посыле — абсолютного непонимания граней творчества тренера, игровых действий киевского «Динамо» и сборной СССР (образца 1986 или 1988 года) или же непреодолимого стремления политизировать всё, на что только глаз упадёт, будь то производство шнурков для ботинок, чайный фестиваль или футбольный процесс? Скорее всего, политические пристрастия автора не позволили ему избавиться от зашоренности. Ну как же! Коли строй был «тоталитарным», значит, и футбол, тем более — футбол Лобановского, не мог не быть таким же.