Его способность, что называется, ногой открывать любую дверь, пользуясь суперпопулярностью национального героя, неизменно отпугивала спортивное руководство, которое откровенно побаивалось Боброва, поскольку управлять им было практически невозможно. И не будь пучковского предложения, Бобров никогда бы не возглавил ни одну из сборных страны».

«Возьми меня и Колю Карпова, и всё будет в порядке, — говорил мне тогда Николай Семёнович Эпштейн, — вспоминал Пучков. — Теперь-то я понимаю, что, скорее всего, он был прав, но тогда я всё-таки ответил председателю Госкомспорта, что только фигура бобровского масштаба вправе заменить великих людей, стоящих во главе сборной. Я сказал, что именно Бобров должен стать начальником команды, тогда как я возглавлю тренировочный процесс, и что именно о таком распределении ролей мы с Бобровым уже договорились...

Когда я предложил кандидатуру Боброва, это вовсе не встретило всеобщего одобрения. Например, Валентин Лукич Сыч, который тогда участвовал в моих переговорах с Павловым в качестве его референта, высказал немалое сомнение в целесообразности такого решения. Дескать, а стоит ли? Но я всё равно настоял на своём».

Диалог тренера и журналиста продолжался:

«— А как вы считаете, повлиял ли на исход чемпионата мира 1972 года тот факт, что Бобров был объявлен старшим тренером сборной?

— Безусловно. Ещё до чемпионата, когда мы играли то ли в Германии, то ли в Швеции, Всеволод как-то сказал мне: “Ну какой я старший тренер, если ни игры, ни тренировки не веду?” Тогда я ответил: “Давай, начни хотя бы с зарядки”. Однако как раз зарядку-то Бобров и в Праге не проводил. Зато всё остальное, в нарушение нашей договорённости, сосредоточил в своих руках. Но вот сконцентрироваться и эффективно воспользоваться полнотой власти, к сожалению, не сумел.

Злым гением для него оказался ответственный работник Госкомспорта Кирилл Владимирович Роменский, сопровождавший тогда нашу команду. “Неужели не понимаешь, — говорил он мне, — что Всеволод всю жизнь так работает”.

— Ну хорошо, а команда понимала, что происходит?

— Ещё бы. Ведь по утрам на зарядке его не было. А открывая предматчевые установки, Бобров говорил элементарные вещи, известные юниорам. Да и не говорил, а читал всё это, предварительно набросав на клочках бумаги. А я смотрел на ребят, и мне было стыдно. И только когда Всеволод передавал слово мне, наступало равновесие.