На наш взгляд, факт этот не мог не вызвать удивления. В принятой практике при подобных отставках «старшего» к нему присоединялись и члены штаба, во всяком случае помощник. Кулагин же никогда не комментировал своё решение стать во главе сборной после увольнения Боброва.

Не делал он этого, чтобы не оказаться в двусмысленной ситуации. Вопрос о снятии Боброва и назначении Кулагина был согласован ещё до начала чемпионата. Но Борис Павлович был нем как рыба...

Приведём для подтверждения фрагмент из интервью Владимира Юрзинова (в начале 1970-х он был играющим тренером в Финляндии) газете «Весь хоккей» в апреле 2005 года: «Два года самостоятельной работы пролетели моментально. И вот в 74-м в Тампере приехала на товарищеские матчи сборная СССР вместе с Бобровым и Кулагиным, с которыми я знаком не был. Постояли у меня на тренировке у бортика, затем в баню нас пригласили. Я парился с самим Бобровым! После баньки предложил: Всеволод Михайлович, пивка? Он согласился, и я купил ему большую кружку пива.

После чемпионата мира, который наша сборная выиграла, ко мне подошёл Борис Палыч и говорит: “Мне сказали, работает здесь парень, которого все хвалят. Хватит тебе по заграницам, поехали со мной”. А я хотел продлить финский контракт, но вмешался Сыч: “Всё, хватит тебе Финляндии, будешь Кулагину помогать в сборной”.

— Да, но старшим в сборной был Бобров.

— Они, видимо, уже знали о его смещении, поэтому и предложили мне пост помощника Кулагина, который вскоре возглавил сборную...»

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ФУТБОЛ

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ФУТБОЛ

Освобождённый от должности Бобров, несмотря на вполне ожидаемое противодействие Сыча, мог рассчитывать на приглашение возглавить хоккейную команду, ставящую серьёзные цели. Но ему хотелось вернуться в футбол.

Интервью, которое Александр Соскин взял у Боброва в 1973 году, началось с вопроса: «Каково соотношение футбола и хоккея у вас в душе, что вам ближе?» — «В молодости не приходилось спрашивать себя об этом. Это сейчас футбол почти круглогодичный, а тогда кончалась осень и надевали коньки, выходили на лёд. Переход с футбола на хоккей и наоборот был естественный. Почти все футболисты значились хоккеистами. Кроме, может быть, Бескова и Гриши Федотова. То и другое нравилось мне и помогало — зима лету, а лето зиме. И не помню, чтобы уставали. Ни футбол, ни хоккей не успевали надоесть, а отпуск не особо требовался — переключение с одного дела на другое и давало отдых.

В футболе привлекала мысль, а в хоккее скорость. Но это, конечно, условно. Мысль и в хоккее есть. В футболе я тоже любил скорость, только травмы мешали мне её использовать, вот и ждал, когда зальют лёд. Но когда играть закончил, честно говоря, всё время тянуло в футбол. Может, потому, что он посложнее, позаковыристее, а футбольному тренеру труднее добиться чего-то стоящего. Пока так и не добился».