Вместо заключения На пороге нового детства

Вместо заключения

На пороге нового детства

Исторически изменяются не только условия, в которых протекает детство, но и отношение взрослых к собственному детству. Пройдя через эпохи древности и Средневековья, Возрождения и Реформации, семнадцатого и восемнадцатого веков мы подошли с вами к рубежу XVIII и XIX столетий. Между «Исповедью» Руссо и рефлексивным повествованием «Поэзии правды» Гёте зарождается, по-видимому, автобиография детства как самостоятельный жанр в письменной культуре западного мира. На этом моменте мы и завершаем данную книгу. Рассказ о собственном детстве должен теперь затрагивать душу читателя XIX века, прорастая в романтизм и романтические образы из Просвещения с помощью эстетики сентиментализма[730]. В сочинениях, увидевших свет после «Поэзии правды», изображение детства становится своего рода правдой поэзии человеческой жизни. Мы видим тут зарождение новой концепции детства, опирающейся в том числе на автобиографическую рефлексию об этом периоде в жизни каждого человека. Именно на переходе к XIX столетию в европейской культуре происходит поворот от понимания младенчества и детскости как преимущественно «личиночной стадии» «нормального человека» – к идее о решающем значении ранних лет в жизни каждого человека. Они для большинства людей определяют дальнейшую жизнь, их личностные особенности и их судьбу. В образованных слоях мир детской психологии особенно становится одним из предметов для постоянных размышлений. В «детскости» находят источник чистоты чувств и поэтической тонкости личности. Образ ребенка в начале XIX в., конечно, наделяется условными чертами, привнесенными в него сентиментализмом и романтизмом; однако это уже своеобразный облик, самоценный во всех своих душевных движениях, не покрываемый целиком тенью взрослого. Каждый «момент существования» рассматривается отныне – впервые в мирском (а не только религиозном) отношении – как значительный по отношению к полноте и связанности жизни, «как наполненное жизнью настоящее, определяемое прошлым, как устремленное вперед, к формированию будущего»; значение каждого момента отныне «есть одновременно и переживаемая самоценность момента, и его действенная сила» по отношению ко всей индивидуальной жизни в целом[731].

Период детства становится важной и оправданной темой для воспоминаний и произведений художественной литературы, для обсуждений и размышлений, что свидетельствует об изменении к нему ценностного отношения. Люди осознанно замечают рядом с собой детство. Память и самосознание человека перестраиваются для включения в них периода собственного детства. Ребяческие проявления отныне фиксируются и интерпретируются все подробнее и подробнее. В целом развитие автобиографии привело к тому, что авторы увидели в своем прошлом ребенка. Более того, они увидели в нем ядро и основу своей взрослой индивидуальности («самости»), а также самостоятельного собеседника рядом с самим собой, находящимся на другой возрастной ступени. Отныне внутреннее «Я» личностного самосознания человека двух последних веков уже видит внутри взрослого индивида – ребенка, в то время как предшествующие эпохи по преимуществу видели в ребенке взрослого. Становится популярной идея, что взрослый «вырастает» из ребенка, который и есть его истинный родитель. Мир, как оказалось, управляется из детской.