В 1986 году, все еще пребывая в воинственном настроении, Мэйлин отправилась на Тайвань: на острове шла подготовка к празднованию столетия со дня рождения Чан Кайши. Основные торжества проходили на главной площади Тайбэя, где возвышался огромный Мемориальный зал с гигантской статуей Чан Кайши в духе современного культа личности, принципы которого заложил «отец китайской нации» Сунь Ятсен. На церемонии присутствовали пятьдесят тысяч мужчин и женщин, стоявших длинными шеренгами. В небо выпустили тысячи разноцветных воздушных шаров и множество белых голубей. Мэйлин произнесла несколько высокопарную речь на китайском. Речь была идеологически выстроенной, смягченной лишь очаровательной улыбкой, которая возникла на лице Мэйлин, когда она закончила говорить[721].

Это событие стало последним напоминанием об эпохе Чан Кайши. Преемник генералиссимуса Цзинго собирался покончить с отцовским наследием – диктатурой.

Двенадцать лет Цзинго провел в сталинской России. В эти годы ему пришлось работать на заводах, в деревне и даже в трудовом лагере. Он познакомился с простыми людьми, полюбил их и восхищался ими. У Цзинго появилось много русских друзей. Одним из них был сирота по фамилии Крав – сотрудник завода. «Он многому научил меня… Мы стали товарищами по несчастью, делились нашими радостями, горестями и трудностями», – вспоминал Цзинго. Коллеги ценили Цзинго за его способности и добрый нрав и рекомендовали его на должность заместителя директора завода. Когда он участвовал в коллективизации, малограмотные деревенские жители относились к нему с уважением и доверили ему руководство местным сельхозпредприятием. В лагере он выполнял тяжелую физическую работу, и у него «возникла глубокая душевная привязанность» к людям, которые находились там вместе с ним. Он настолько сопереживал им, что, когда его наконец освободили, не хотел уезжать: «Я так расчувствовался, что едва сумел попрощаться с моими бедными товарищами»[722].

В начале 1950-х годов Цзинго строго следовал приказам отца и осуществлял «белый террор», чтобы укрепить безопасность новой базы националистов. Тем не менее, придя к власти, он зарекомендовал себя как «человек из народа». В отличие от своего отца, который избегал любых контактов с коренными тайваньцами, Цзинго находил способы сблизиться с местным населением. Во время своих инспекционных поездок он не гнушался перекусывать у небольших придорожных прилавков, где беседовал с другими покупателями. Если его отец одним своим видом внушал благоговение и демонстрировал силу воли, то Цзинго старался ничем не выделяться. Сразу же после смерти генералиссимуса Цзинго отказался от многих принципов, которыми руководствовался в управлении государством его отец. Чан-старший почти не интересовался экономическим развитием Тайваня, для Цзинго же оно стало задачей первостепенной важности. Он был идеологом «тайваньского экономического чуда», благодаря которому экономика острова росла стремительными темпами. За шесть лет, начиная с 1977 года, среднедушевой доход увеличился в три раза. Последовала либерализация общества. Впервые за долгие годы граждане смогли свободно покидать остров как туристы. Старые солдаты Гоминьдана, бежавшие с материка, получили возможность съездить туда и проведать родных. Был снят запрет на посещение побережья и гор, их открыли для широкой публики.