Так когда-то расходились первые записи Высоцкого, Галича, Баграмова и многих других. Но наряду с авторами-исполнителями, читавшими стихи под гитару, стали появляться просто певцы, исполнявшие известные всем, но запрещенные официально песни. Самым заметным из немногочисленного в те годы «подпольного шоу-бизнеса» стал, безусловно, Аркадий Северный. «Король блатной песни» — так писали о нем двадцать лет назад, так пишут и сегодня.

Конечно, он был не одинок. В одно время с Северным работали в жанре еще несколько человек: Владимир Сорокин и Валя Сергеева в Одессе, Константин Беляев в Москве, Александр Спиридонов (Комар) в Воронеже, Александр Шеваловский во Львове, Владимир Шандриков в Омске, группы «Братья Жемчужные», «Одесситы», «Магаданцы», «Воркутинцы»…

Однако их популярность со СЛАВОЙ Северного не сравнить. Так решило время.

Было два имени, на ком дельцы звукозаписи времен «застоя» делали огромные деньги: Высоцкий и Северный. Галич, конечно, тоже, только его песен боялись — за них реально сажали.

Но 1980 год стал последним в жизни как Владимира Высоцкого, так и Аркадия Северного, и у людей наступил информационный голод.

«Свято место пусто не бывает». Летом 1982 года советский слушатель был сражен в самое сердце альбомом никому неизвестного эмигранта с русской фамилией Токарев. «Я тут в Америке уже четыре года», «В шумном балагане», «Небоскребы», «Мурка»… не было дома, где бы из динамиков не раздавался его узнаваемый голос. Токарева любили дети, у «знакомых дипломатов» переписывали новые кассеты их родители, и тихонько мурлыкали легкие мотивы бабушки и дедушки, вспоминая, видимо, «песенки» Пети Лещенко и Сашеньки Вертинского.

«Токаревский бум» — так называет то время сам Вилли.

Именно с его песен началось мое знакомство с музыкой «русской эмиграции».

Уже потом, позже довелось услышать Михаила Гулько, Мишу Шуфутинского, Любу Успенскую и Анатолия Могилевского — «могучую кучку» Брайтон-Бич.

Я продолжил коллекционировать «жестокий романс», отдав предпочтение новому «направлению» — «ЭМИГРАНТАМ». Эти парни были как-то поинтереснее наших «музыкальных диссидентов»: звук у них был качественный и профессиональный, ведь им не приходилось прятаться от КГБ по квартирам и ночным ДК, чтобы записать альбом; репертуар разнообразный, часто авторский, а имена их окружал невероятный, просто фантастический рой слухов и домыслов. Как тут было не «влюбиться»?