Первым из них стал выезд в Германию с малолетней дочерью и без мужа, с которым она, несмотря на всю свою любовь к нему, развелась. Нельзя было столько пить и чуть не на ее же глазах изменять с кем попало.

Запущена версия, будто за кордон Чехову отправил сам Ян Берзин — глава военной разведки, который напутствовал в Китай великого разведчика Зорге. Ни одного, ну хотя бы малейшего, подтверждения этому нет. Она не училась искусству шифровки, способам обнаружения и ухода от слежки, как и прочим разведывательным премудростям.

Все было по-иному. В 1920 году ее родная тетя — боготворимая в Стране Советов актриса Ольга Леонардовна Книппер-Чехова обратилась с просьбой к наркому просвещения Луначарскому. И тот, большой мастер на небольшие добрые дела, согласовал с кем надо отъезд безвестной актрисы за границу — всего на полтора месяца.

Сорок пять дней растянулись на всю долгую жизнь. И сразу же, с первых дней, Чехова взялась за работу. Неважнецкий на первых порах немецкий не мешал сниматься в кино — оно-то было немое. И пошли кинопробы, собеседования, съемки. Фрау Ольга нравилась режиссерам работоспособностью, дисциплинированностью, умением быстро сходиться и ладить со всеми — от кинозвезд до гримерши. И еще приверженностью тем самым методам театра Константина Сергеевича Станиславского, носителями которых были ее тетя и бывший муж.

И пошло, и поехало, фильм за фильмом превращал ее в любимицу Германии. А когда кино заговорило, выяснилось, что русская немка сумела избавиться от дурного произношения. Заметьте, для актера — случай редчайший, на чужом даже не языке, а акценте горели все выезжавшие и тогда, и теперь.

Возможно, повторяю, возможно, в ту пору становления и состоялась ее встреча с братом Левой, которого домой к Книпперам приезжал лечить еще сам доктор Антон Павлович Чехов. В детстве Лео чудом избавился от туберкулеза. Рос здоровым, крепким, пошел в армию, а когда началась Гражданская, волею судьбы молодой офицер остался в строю — на юге у белых. И какие бы легенды своего пребывания на юге Лев Книппер потом ни придумывал, этот факт из его сложной био было никак не выкинуть. Он вернулся в Москву, начал сочинять музыку…

Но боюсь, что не дали. Крепкий, хорошо тренированный альпинист и теннисист, говоривший на немецком (еще бы ему не говорить), был замечен разведкой. Таких, как он, слегка шантажировали, на чем-то прижимали, стращали и, убедившись в правильном выборе, или отправляли на небеса, или вербовали.

Не разведка ли согласилась — или предложила ему, верному человеку, выехать в зарубежье? Повод нашелся сам собою — с незалеченным туберкулезом надо было бороться только в Германии.