ГОРАЛИК Что произошло дальше – психологически?

СКИДАН Потом была короткая история с журналом «Красный», которая заставила меня уйти из котельной. Делал журнал Миша Борисов, классный фотограф, он до этого сделал журнал «Петербург на Невском», первый в Петербурге глянец на скрепке, я для него года с 98-го писал про книжные новинки. И когда возникла затея с «Красным», я подумал: Миша сделал «Петербург на Невском» с нуля, почему бы ему не сделать и нормальный культурный журнал? Я как-то поверил, зарплату хорошую предложили, сулили вообще золотые горы, личный компьютер, чуть ли не свой кабинет. Я вел там книжную рубрику, но иногда писал и про выставки, и про окололитературный бомонд. Из интервью, которые я брал для «Красного», составилась бы неплохая книжечка: Шнур, Горчев, Секацкий, Спирихин, Уэлш, Чечот, Деготь, Осмоловский… Поначалу денег было немерено. Потом одному из пайщиков журнал разонравился, он решил забрать свою долю, и с этого момента начались неурядицы. Просуществовал журнал три года, с 2002-го по 2005-й. Между культурой и гламуром трудно усидеть. Получалось ни то ни се, но в этом была своя прелесть, такой высоколобый глянец для бедных. Многие жалеют, что журнал больше не выходит. Год уже как не выходит. Однажды Александр Сигле, продюсер Сокурова, собрал нас, сказал: «Ребята, я столько вложил в журнал, на эти деньги я бы мог уже остров себе купить в Средиземном море»… С тех пор я безработный. В котельную возвращаться тяжело чисто психологически. Зарабатываю переводами. Недавно закончил новую биографию Эйзенштейна для Европейского университета. А сейчас перевожу «Хронологию» Даниэля Бирнбаума для «НЛО», о современном видеоискусстве. Не ах какие деньги, но жить можно.

ГОРАЛИК А в «глянец» пойти?

СКИДАН Да, но тогда придется уже не про книжки писать, а про что-то другое. Пока не приперло, я лучше буду умные книжки переводить, все-таки попристойнее, да и пользы больше. Штука в том, что в «Красном» у меня возник синдром нечистой совести. В котельной, где я общался с пролетариатом и сам себя пролетариатом ощущал, у меня не было проблемы с самоидентификацией. В смысле душевного покоя все было очень понятно и просто. А в «Красном», на волне некоторой сытости и общения с буржуазной средой, эти проблемы возникли. Отсюда, собственно, и мое полевение, довольно резкое, – от противного. Поэтому и книжку свою я назвал «Красное смещение» – одно из значений, наименее очевидное, это как раз отсылка к журналу, к тому новому опыту, который связан для меня с работой в «Красном». Там я осознал себя наемным работником нематериального труда, одновременно привилегированным и бесправным. Для меня это был важный период, я многому научился, но возвращаться к журналистике не хотел бы. Набиваешь руку, а потом сам же себя начинаешь за это ненавидеть. Так что, хотя хлеб переводчика – это тяжелый хлеб, я чувствую себя сейчас душевно более здоровым и мобилизованным. Тут ведь в чем еще крючок: все эти фуршетики, презентации, вернисажи, закрытые показы… это развращает. Живешь прикормленным, как будто в красивом аквариуме, за стеклом, а грубая реальность – с бездомными, с убийствами мигрантов – где-то там, по другую сторону. Не знаю, как долго это продлится, чем я буду заниматься в дальнейшем, но журналистика мне не показалась оптимальным для меня вариантом.