Г.Н. Куприянов решал вопрос о переселенцах единолично, благодаря содействию нового секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецова. Отметим: 4 мая 1946 г. Маленков был снят с этой должности. После данной кадровой перестановки Куприянов стал бывать на приеме у Жданова. Так, первый раз после смещения Маленкова он был на приеме в кабинете Жданова в Москве 28 мая 1946 г. (Тетрадь регистрации приема посетителей А.А. Жданова в г. Москве. 1946 г., январь – июнь // Исторический архив. 2016. № 1. С. 57, 64). В Москве он добился разрешения на переселение нескольких тысяч семей ингерманландцев в Карелию. Любопытное совпадение случилось 28 мая 1946 г. Через 20 минут после выхода Куприянова из кабинета Жданова следующим посетителем, ожидавшим приема у партийного лидера, оказался Терентий Фомич Штыков. Вероятно, встречаться они не пожелали. В марте 1942 г. Штыков, занимавший должность второго секретаря Ленинградского обкома партии, несмотря на тяжелейшие условия блокадного города, организовал принудительное выселение ингерманландского населения по Дороге жизни в северные районы Сибири.

Проект массового завоза в Карелию новой рабочей силы отражал привычные гулаговские методы партийных руководителей, которые обеспечивали рабочую силу через квоты НКВД. Вопрос о создании условий для работы и проживания партийную власть, похоже, не беспокоил: о деталях решения переселенческого вопроса не были извещены даже секретари ЦК Компартии республики, которые должны были организовать создание условий для обеспечения приема целых эшелонов переселенцев. Даже второй секретарь ЦК Ю.В. Андропов, отвечавший за промышленность республики, узнал об этом, когда вопрос был уже решен в Москве (РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265. Л. 371). Возможные негативные последствия неосуществленного «ингерманландского» проекта Куприянова предсказать несложно. Значительная часть переселенцев уехала бы обратно. В 1947 г. в Карелию прибыло 12 тыс. человек разных национальностей – уволилось 9 тыс., в 1948 г. приехало 15 тыс. человек – уволилось 5 тыс. работников. Уже в ходе завоза ингерманландцев в 1949 г. выяснилось, что республика не готова к их приезду и не может их принять. Однако это реальное обстоятельство не остановило Куприянова. Он категорически и единолично отверг предложение Совета министров СССР о значительном сокращении и ограничении завоза переселенцев (РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265. Л. 371, 373).

Ситуация с завозом новой рабочей силы в Карелию из других регионов СССР складывалась неимоверно тяжелая. В марте 1948 г. в ЦК Компартии поступила информация Министерства госбезопасности республики о жалобах лесозаготовителей, прибывших по набору из других областей страны, на тяжелые условия жизни. В одном из писем сообщалось: «Питание <…> очень плохое, едим только хлеб и картошку, сахару не достать. Зарплату не выдают по нескольку месяцев, дают только аванс по 5 руб. в день. В общем, к нам относятся, как к заключенным, очень плохо. Вот что значит попасть по вербовке в КФССР…» (Шлейкин, 2014: 205). Аналогичные письма приходили и в партийный орган республики. Рабочие одного из леспромхозов, приехавшие по вербовке, писали: «Живем в тесноте и грязи. Аванс дают по 10–20 руб. в неделю. Не хватает даже на хлеб и соль. Инструмент из рук вон плохой, часто ломается <…> Многие из нас ехали, чтобы остаться в кадрах, но сейчас в этом разочаровались и не знают, как отбыть год» (там же).